У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 1
– Дело дрянь! – сказал тут Чжу Ба-цзе. – Мы ведь попали в суму.
– Не в суму, Дурень, – сказал Сунь У-кун, – а в рукав.
– Ну, раз так, то не беда, – сказал Чжу Ба-цзе. – Дайте-ка я поработаю своими граблями, пробью дыру в рукаве и освобожусь. А потом можно сказать, что мы выпали по его собственной неосторожности.
И Чжу Ба-цзе изо всех сил ткнул граблями в рукав. Однако это оказалось бесполезным. Наощупь преграда казалась мягкой, в действительности же была крепче железа.
В тот же миг праведник повернул облако и сразу же опустился около монастыря Учжуангуань. Здесь собрались все его ученики, готовые выполнить любое приказание. Праведник велел принести веревку и стал вытаскивать из рукава своих пленников, словно кукол. Первым он вытащил Танского монаха и велел привязать его к колонне в центральном зале. Затем вынул трех его учеников, которых тоже привязали к столбу. И, наконец, он вынул коня, которого привязали на дворе и дали ему сена. Вещи паломников праведник бросил на веранду.
– Ученики мои, – сказал он. – Эти монахи отреклись от суетного мира, поэтому к ним нельзя применить ни меча, ни пики, ни топора. Принесите-ка плетку и вздуйте их, хоть душу отведем, а то очень жаль дерево жизни.
Послушники тотчас же выполнили приказание. А надо вам сказать, что плетка эта была неимоверной длины и сделана не из шкуры вола, барана, оленя или теленка, а из кожи дракона. Кроме того, ее специально отмачивали в воде. И вот здоровенный послушник взял плетку в руки.
– Учитель, с кого начинать? – спросил он.
– Так как больше всех виноват Танский монах Сюань-цзан, то с него и начинайте, – сказал праведник.
Услышав это, Сунь У-кун подумал: «Наш учитель не вынесет побоев. Одного удара достаточно, чтобы покончить с ним. А ведь все это я наделал». И он тут же, не выдержав, сказал:
– Вы ошиблись, учитель! Ведь плоды украл и съел я, и дерево повалил тоже я. Почему же вы начинаете с него?
– Ишь, какая отчаянная обезьяна! – сказал улыбаясь праведник. – Ну что ж, тогда с нее и начинайте.
– А сколько ударов всыпать? – снова спросил послушник.
– Тридцать! Столько, сколько было плодов на дереве, – отвечал праведник.
Послушник взмахнул плеткой и начал отсчитывать удары.
Опасаясь, что удары будут чересчур сильны, Сунь У-кун напряг все свое внимание, чтобы угадать, по какому месту его будут бить. И, увидев, что послушник намеревается бить по ногам, Сунь У-кун сделал движение и сказал: «Изменяйтесь». В тот же миг его ноги стали железными.
Пока послушник отсчитал тридцать ударов, наступил полдень.
– Ну что ж, а теперь следует наказать Сюань-цзана за то, что он распустил своих разнузданных и упрямых учеников и тем самым нарушил заповедь религии, – сказал праведник.
Послушник хотел уже взяться за дело, но Сунь У-кун снова вмешался.
– Учитель, вы опять делаете ошибку, – сказал он. – Наш учитель понятия не имел о том, что я украл плоды. Он сидел в это время в зале и беседовал с вашими послушниками. Так что во всем виноваты мы, нас и наказывайте.
– Эта подлая обезьяна хотя и коварна, – сказал праведник, – но все же понимает, что надо почитать старших. Ну что ж, всыпь ей еще.
Послушник снова отсчитал тридцать ударов. И когда после этого Сунь У-кун посмотрел на свои ноги, они блестели, как зеркало. Но никакой боли он не испытывал. Между тем близился вечер.
– Опустите пока плетку в воду. – сказал праведник. – Подождем утра и тогда продолжим наказание.
Поужинав, все ушли на покой, однако распространяться об этом мы больше не будем.
Сюань-цзан очень горевал по поводу всего случившегося, и по лицу у него текли слезы.
– Мало того, что вы натворили, – выговаривал он своим ученикам, – так и меня еще впутали в это дело и мне приходится отвечать за вас. Как же можно все это вынести?
– Не ругайте нас, учитель, – стал просить Сунь У-кун. – Ведь не вас били, а меня, о чем же вам печалиться?
– Хоть меня и не били, – продолжал Сюань-цзан, – зато привязали и мне больно.
– Но ведь мы тоже привязаны, – сказал Ша-сэн.
– Ладно, перестаньте шуметь! – сказал Сунь У-кун. – Скоро тронемся в путь.
– Дорогой брат. Опять ты что-то затеваешь, – сказал Чжу Ба-цзе, – и все без толку. Веревки, которыми связали нас, конопляные, для крепости намочены в воде. Это, пожалуй, куда хуже, чем сидеть запертыми в храме. Тогда ты хоть мог посредством волшебства открыть ворота, и мы свободно прошли.
– Не хвастаясь, скажу вам, – отвечал на это Сунь У-кун, – что будь это не конопляные веревки, скрученные втрое и намоченные в воде, а канаты толщиной в чашку, сделанные из коры кокосовой пальмы, освободиться от них было бы для меня сущим пустяком.
Пока они разговаривали, вокруг все стихло. В это время бессмертные обычно удалялись на покой. И вот прекрасный Сунь У-кун стал уменьшаться и быстро освободился от веревок.
– Ну, учитель, пошли! – сказал он.
– Брат, – забеспокоился тут Ша-сэн. – Помоги и нам!
– Потише разговаривайте! – предупредил Сунь У-кун.
Освободив Сюань-цзана, он развязал также Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Затем привел в порядок свою одежду, оседлал коня, принес с веранды вещи, и они все вместе вышли из ворот.
– Чжу Ба-цзе, – сказал он. – Пойди сруби четыре ивы, что растут на берегу!
– Для чего они тебе? – удивился Чжу Ба-цзе.
– Нужны! Иди скорее!
Чжу Ба-цзе обладал огромной силой и мог одним ударом свалить дерево. Поэтому очень скоро он принес Сунь У-куну все четыре ивы. Тот обломал ветки, велел внести деревья в монастырь и поставить около тех столбов, где они сами до этого были привязаны. Затем Великий Мудрец произнес заклинание, надкусил кончик языка и, вспрыснув в деревья кровь, сказал: «Изменяйтесь!» В тот же момент одно дерево превратилось в Сюань-цзана, второе в Сунь У-куна, а остальные два в Ша-сэна и Чжу Ба-цзе. Деревья могли говорить и отвечали, если к ним обращались по имени. После этого Сунь У-кун с Чжу Ба-цзе поспешили в путь и вскоре догнали своего учителя.
В эту ночь, как и в предыдущую, они шли без остановок и далеко ушли от монастыря Учжуангуань. К утру Сюань-цзан совсем обессилел и спал, покачиваясь в седле.
– Учитель! – окликнул его Сунь У-кун. – Так не годится. Разве может монах быть таким слабым? Вот я, например, могу не спать тысячу ночей подряд и не буду чувствовать никакой усталости. Слезайте с коня, не то проезжие станут над вами смеяться. Укройтесь где-нибудь от ветра, отдохните, а потом двинемся дальше.
Не будем говорить сейчас о том, как отдыхали четверо паломников, а вернемся лучше в монастырь. На следующее утро праведник, позавтракав, вошел в зал.
– Принесите плетку, – приказал он. – Сегодня будет подвергнут наказанию Танский монах Сюань-цзан.
