Андрей Сухин - превратности судьбы - превратности любви
- Интересный трюк, - заметил я, стараясь удержать свои эмоции в узде. - А насчет Леночки я хочу сказать вот что: она уже согласилась стать МОЕЙ женой, а поскольку у МОЕЙ жены будет только один муж, то выйти замуж за вас, уважаемый Мирослав у нее никак не получится, а значит и тихо исчезать мне не надо! Не имеет смысла!
Я ожидал, что этот тип снова приобретет тот роскошный красный оттенок на своем лице, но ошибся. На этот раз, даже мое неожиданное нежелание уступать не вывело его из равновесия.
- Вот как! - заметил он. - Интересно! Я и ты утверждаем прямо противоположное и, наверняка, кто-то из нас ошибается! Я даже знаю кто!
- Я тоже это знаю, - скромно заметил я.
- Так, так, - настроение Мирослава прямо на глазах снова начало улучшаться. - Я думаю это стоит обсудить поподробнее... Но до начала обсуждения, я предлагаю провести небольшой спарринг, и если по итогам этого спарринга один из нас по техническим причинам не сможет принять участие в обсуждении замужества Лены, то он и будет неправ. Марина!
Он помахал рукой, подзывая к себе свою черноволосую спутницу.
- Моя сестра! - пояснил мне снисходительно Мирослав.
Черноволосая девица быстро очутилась рядом.
- Мариночка! Хочу представить тебе Владислава Малицкого. У нас с ним вышел небольшой спор и нам необходимо без лишних глаз выяснить: кто из нас неправ. Ты не знаешь, где тут можно ненадолго уединиться?
Марина внимательно оглядела меня.
- Он в курсе, что ты Мастер?
- Первым делом сообщил ему об этом. Ты же меня знаешь, если можно, я всегда стараюсь решить дело миром.
- Жалко, мальчик-то симпатичный...
- Но очень-очень упрямый! Так ты знаешь...
- В конце коридора зеленая дверь. Спуск в подвал. Там затеяли ремонт. Хотят ещё один спортивный зал оборудовать. Там никого не должно быть ...
- Пойдем Владислав! Разрешим наше маленькое недоразумение!
Я шел за этой парочкой. Настроение у меня было препоганейшее. Отступать я не собирался, но шансов против Мастера у меня было не очень много. План у меня конечно был. Он не отличался оригинальностью. Встреча между магом и простолюдином не может быть затяжной. Наши силы и возможности несопоставимы. Но если сделать, как я уже не раз делал: напасть сразу, резко, пользуясь пренебрежением, которое все маги испытывают к презренным простолюдинам, то некоторые шансы появлялись. Битва Давида и Голиафа.
Этого магического Голиафа следовало уложить, как можно быстрее, желательно с одного удара, как и рекомендуется в библии. Второго удара мне скорее всего нанести уже и не позволят. Да ещё эта сестричка тут болтается... В случае, если мне вдруг что-то удастся она может вмешаться...
Но, на мое счастье, самоуверенный Мирослав Марину внутрь не пустил. Он захлопнул дверь у нее перед носом со словами.
- Это чисто мужской разговор, сестричка!
Затем запер дверь на задвижку. И вот когда он вальяжно начал поворачиваться ко мне, я понял, что счет моей жизни пошел на секунды. Я резко вдохнул-выдохнул и постарался нырнуть в то самое состояние ускорения выручавшее меня не раз. И сейчас, когда в качестве выбора мне предлагалось всего два варианта ближайшего будущего: инвалид, у которого переломано всё, что можно сломать, или мертвец, то это моё странное состояние оказалось легкодостижимым. И едва всё вокруг резко остановилось и застыло, я уже державший руку в кармане и судорожно сжимавший кастет, тут же метнулся к Мирославу и со всей силы врезал кастетом ему в грудь. Ужасающий треск ломающихся ребер прозвучал для меня лучшей музыкой. При этом мой кулак с кастетом неожиданно для меня самого довольно глубоко погрузился в тело мага. Но уже в следующее мгновенье неведомая сила отшвырнула меня прочь от медленно опускающегося на пол Мирослава. Я с силой врезался в стену подвала. Посыпалась каменная крошка с голых кирпичных стен. Странно, но особого вреда моему организму этот полет не нанес. Я чувствовал себя неплохо, но видимо это было не надолго. Мирослав с окровавленной грудью, стоял на коленях. Выглядел он неважно, но и помирать вроде бы не собирался. С видимым усилием, он поднял руки с раскрытыми ладонями направленными в мою сторону. Лицо Ковальского исказилось от прилагаемых усилий и в результате, в мою сторону полетело облако необычного полупрозрачного стеклянистого красного огня. Миг и оно обволокло меня всего. Подвал вокруг меня на мгновенье окрасился в красный цвет, ещё миг и он снова приобрел свой прежний привычный цвет. Я не почувствовал особого неудобства от этого фокуса Мастера, разве что в воздухе здорово запахло палёным. Что-то горело. Я торопливо огляделся. Быстро выяснилось, что горел или вернее уже сгорел, я сам, собственной персоной. Полностью. Я был совершенно голый: штаны, трусы, рубашка, легкая куртка исчезли, словно их и не было на мне. Ботинки, правда, остались целы. Я выглядел странно: совершенно голый, но в ботинках. Пахло ещё и сгоревшим волосом. Я непроизвольно провел рукой по голове. Гладкий череп. Гладкая кожа на груди. На ногах и прочих местах я проверять не стал и так понятно, что этот тип провел мне полную эпиляцию моих волосяных покровов.
Секунда, которую я потратил на изучение последствий этой магической атаки, позволила Мирославу прийти в себя. Изумление, на его искривленной от боли физиономии сменилось откровенной злобой. Миг, и в мою сторону понеслись сотни голубоватых молний близких родственниц той, которую он демонстрировал мне там, в холле студии. Сделать я ничего не мог. Да и что надо делать в таком случае я не знал. Но очень скоро выяснилось, что ничего особенного мне и делать-то не надо, поскольку ни одна из немыслимого множества молний в меня не попала. Но зато все они попали в стену вокруг меня. Грохот, треск, выбитые из стены камни. Отколовшаяся каменная крошка с силой ударила во все стороны. В том числе, отскочив от стен, срикошетила в Мирослава. Конечно, это был не удар кастетом, но зато их, этих ударов было много. А сил на защиту у Мирослава видимо уже не было. Кровь продолжала выплескиваться толчками из проломленного в груди отверстия. Руки у моего противника опустились, но сам он ещё стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону. Я уже успел выпасть из своего чудесного состояния в обычную жизнь, но всё же бросился на мага, до которого было метров десять, рассчитывая успеть, пока он приходит в себя. Успел и без затей, всё тем же кастетом от всей души вломил ему по зубам. Этого оказалось достаточно, чтобы не желавший сдаваться Мирослав завалился на бок и наконец-то закрыл свои сверкавшие лютой злобой глаза.
Я посмотрел на валявшегося неподвижно, на грязном цементном полу Мирослава. Разорванный пиджак с правой стороны груди. Медленно вытекавшая густая кровь. Нижняя часть лица у поверженного мага тоже представляла собой малопривлекательное зрелище. Кастет разбил вдребезги губы, напрочь вынес зубы, повредил челюсть. Надо было звать на помощь. Если он умрет здесь и сейчас, я сомневаюсь, что Марина обратится за помощью к кому-нибудь или прибегнет к помощи полиции. Она убьет меня самолично, а сил на сопротивление у меня не было совершенно. Я только сейчас осознал: насколько я измотан этой быстротечной схваткой. Вот ведь вроде и не делал ничего. Просто пролетел метров десять по воздуху, приземлился у кирпичной стены, а потом стоял и наблюдал за тем, что тут придумывал и как изгалялся надо мною Мастер, но, тем не менее, я устал как собака. Шаркая ногами по грязному полу, я подошел к двери и отодвинул задвижку. Марина стояла расслабленно, со скучающим видом прислонившись к косяку. Она, несомненно, слышала все звуки доносившееся из-за двери и не сомневалась в конечном результате. Вот только результат оказался совсем не тот, которого она ожидала. Ее брови при виде меня, мгновенно улетели вверх, рот раскрылся и округлился, но сказать она ничего не смогла, хотя и старалась. Из округлившегося рта сестрички Мирослава доносились какие-то невнятные междометия.
