Стивен Кинг - Темная Башня
Скажи ему снова. Не должно быть недопонимания. И он не должен отступаться, как отступался ранее.
Стрелок наклонился к самому лицу Кинга, их носы едва не соприкасались.
— На этот раз ты будешь петь, пока песня не закончится, будешь писать, пока не напишешь всю историю. Ты меня понимаешь?
— «И они жили дружно и счастливо до конца своих дней», — мечтательно ответил Кинг. — Как бы мне хотелось, чтобы я мог так написать.
— И мне тоже. — Ему этого действительно хотелось. Больше, чем чего-либо еще. Несмотря на постигшее его горе, слезы еще не пришли; глаза больше напоминали горячие камни. Возможно, слезы могли прийти позже, вместе с осознанием, что произошло на этой пустынной дороге.
— Я все сделаю, как ты говоришь, стрелок. Какой бы ни получилась история, когда будет подходить к концу. — Голос Кинга ослабел. Роланд подумал, что скоро писатель лишится чувств. — Мне жаль твоих друзей, искренне жаль.
— Спасибо тебе, — ответил Роланд, все еще подавляя желание сжать руками шею писателя и задушить. Он начал вставать, но тут Кинг произнес несколько слов, которые остановили его.
— Ты слушал ее песню, как я тебе и говорил? Песнь Сюзанны?
— Я… да.
Теперь Кинг заставил себя приподняться на одном локте, хотя силы его иссякали, и голос зазвучал ясно и четко.
— Ты ей нужен. И она нужна тебе. А теперь оставь меня одного. Сохрани свою ненависть для тех, кто больше ее заслуживает. Я не создавал твою ка, как не создавал Гана или мир, и мы оба это знаем. Переступи через глупость… и горе… и делай то самое, о чем говоришь мне. — Голос Кинга поднялся до крика, рука оторвалась от земли, с неожиданной силой сжала запястье Роланда. — Закончи работу!
И первая попытка ответить Роланду не удалась. Ему пришлось откашляться и начать снова.
— Спи, сэй… спи и забудь всех, за исключением человека, который наехал на тебя.
Глаза Кинга закрылись.
— Забыть всех, кроме человека, который наехал на меня.
— Ты шел по обочине, и этот человек тебя сбил.
— Шел… и этот человек меня сбил.
— Никого больше здесь не было. Ни меня, ни Джейка, ни этой женщины.
— Никого, — согласился Кинг. — Только он и я. Он скажет то же самое?
— Да. Очень скоро ты будешь крепко спать. Потом ты, возможно, почувствуешь боль, но сейчас ее нет.
— Сейчас боли нет. Крепкий сон. — Изувеченное тело Кинга расслабилось на сосновых иголках.
— Но перед тем как заснуть, еще раз послушай меня, — добавил Роланд.
— Я слушаю.
— Женщина, возможно, придет к те… подожди. Тебе не снится любовь с мужчинами?
— Ты спрашиваешь, не гей ли я? Не скрытый ли гомосексуалист? — В слабом голосе Кинга слышались смешливые нотки.
— Не знаю. — Роланд помолчал. — Думаю, что да.
— Ответ — нет. Иногда мне снилась любовь с женщинами. По мере того, как становился старше, это случалось реже, а теперь таких снов не будет вовсе. Этот гребаный парень сильно изувечил меня.
Но далеко не так сильно, как моего мальчика, — подумал Роланд, но ничего не сказал.
— Если тебе снилась любовь с женщинами, то к тебе, возможно, придет женщина.
— Ты так говоришь? — В голосе Кинга проскальзывал слабый интерес.
— Да. Если она придет, то будет блондинкой. Заговорит с тобой о прелестях и удовольствиях пустоши. Она может назваться Морфиной, дочерью Сна, или Селеной, дочерью Луны. Она может предложить взять тебя за руку и отвести туда. Ты должен отказаться.
— Я должен отказаться.
— Даже если тебя искусят ее глаза и груди.
— Даже тогда, — согласился Кинг.
— Почему ты откажешься, сэй?
— Потому что Песнь еще не допета.
Вот тут Роланд решил, что точка поставлена. Миссис Тассенбаум по-прежнему стояла на коленях рядом с Джейком. Не обращая внимания ни на нее, ни на мальчика, стрелок прошел к мужчине, который сидел за рулем мотоповозки, наделавшей столько бед. С широко раскрытыми, пустыми глазами, отвалившейся нижней челюстью. Струйка слюны текла по заросшему щетиной подбородку.
— Ты меня слышишь, сэй?
Мужчина не без страха кивнул. За его спиной обе собаки затихли. Четыре блестящих глаза смотрели на стрелка через зазор между сиденьями.
— Как тебя зовут?
— Брайан, если вас это порадует… Брайан Смит.
Нет, его это совершенно не радовало. Перед ним сидел еще один человек, которого он бы с радостью задушил. Еще один автомобиль проехал по шоссе, и на этот раз водитель, он или она, нажал на клаксон. Какой бы ни была защита, она начала утончаться.
— Сэй Смит, ты сбил человека своим автомобилем, или грузомобилем, или как там ты его называешь.
Брайана Смита начала бить дрожь.
— Меня наказывали разве что штрафом за неправильную парковку, — заверещал он, — а вот теперь я сбил самого знаменитого писателя в нашем штате! Мои собаки подрались…
— Твоя ложь меня не злит в отличие от страха, который заставляет тебя лгать. Заткнись.
Брайан Смит заткнулся. Лицо его бледнело все сильнее.
— Ты был один, когда сбил его, — продолжил Роланд. — Здесь никого не было, кроме тебя и писателя. Ты понимаешь?
— Я был один. Мистер, вы — приходящий?
— Кто я, не важно. Ты подошел к нему и увидел, что он все еще жив.
— Все еще жив, — повторил Смит. — Честное слово, я не хотел причинить ему вреда.
— Он заговорил с тобой. Поэтому ты и понял, что он жив.
— Да! — Смит улыбнулся. Потом нахмурился. — Что он сказал?
— Ты не запомнил. От волнения и испуга.
— От волнения и испуга. Волнение и испуг. Да, я переволновался и испугался.
— Теперь поезжай. По пути проснешься, мало-помалу. И когда доберешься до жилого дома или магазина, остановишься и скажешь, что на дороге лежит сбитый тобой человек. Который нуждается в помощи. Повтори и не ошибись.
— Уехать отсюда. — Его руки гладили руль, словно ему хотелось без промедления тронуться в путь. Роланд предположил, что так оно и есть. — Проснуться, мало-помалу. Добравшись до жилого дома или магазина, сказать им, что Стивен Кинг, сбитый автомобилем, лежит на обочине дороги и нуждается в помощи. Я знаю, что он еще жив, потому что он говорил со мной. Это был несчастный случай. — Он помолчал. — Моей вины тут нет. Он шел по проезжей части. — Пауза. — Вероятно.
Важно ли мне, на кого ляжет вина за случившееся? — спросил себя Роланд. И решил, что нет. В любом случае Кинг вернется к истории Темной Башни. И Роланд очень надеялся, что вину возложат именно на Кинга, потому что винить прежде всего следовало его. Нечего ему тут было делать.
