Джулия Джонс - Чародей и дурак
Чем больше удалялись они от покоев знати, тем меньше делался снедавший Джека жар. Кровь больше не приливала к лицу, но сердце по-прежнему тяжело билось, а желудок превратился в колючий свинцовый шар.
— Ха-ха-ха!
Неведомо откуда донесшийся смех вогнал колючки еще глубже. Джек глянул на Таула и понял, что тот тоже слышал. Еще несколько ступеней вверх — и смех раздался снова, теперь уже ближе. Таул поднял меч, знаком велев Джеку стать рядом, и следующие ступени они преодолели вместе.
Свет стал ярче, звуки — громче, и наверху внезапно открылось четырехугольное помещение. На полу сидели двое часовых, а между ними располагались блюда с едой, зажженные свечи и какие-то игральные фигурки. Стражи испуганно вскинули глаза и тут же схватились за мечи.
Деревянные фигурки разлетелись. Таул ринулся вперед и рубанул по бедру того, что пониже ростом. Второй сделал широкий защитный взмах, и Таул отступил. Джек проскочил в открывшееся пространство и напал на раненого сбоку. Почувствовав острый укол в собственный бок, он обернулся. Таул сцепился мечами с высоким часовым, и сталь скрежетала о сталь. Умудрившись достать кинжал, Таул полоснул им по правой руке стражника. Тот невольно отвел меч, и Таул, не дав ему опомниться, пронзил его грудь ножом.
Джек схватился с другим, но Таул пришел на помощь и нанес часовому удар в спину. Тот закричал и рухнул на каменный пол так, что хрустнули кости. Таул еще раз пронзил обоих мечом, целя в сердце. Пот лил с него градом, и дышал он хрипло и прерывисто.
— Ты цел? — спросил он, отирая кровавые брызги с лица.
Джек кивнул.
— Кольчуга не дала клинку пройти вглубь. Ребра, кажется, ушиблены, но и только.
У Джека сильно болела грудь, но не время было говорить об этом.
— Кто там? — спросил чей-то слабый, приглушенный голос.
Джек и Таул переглянулись, и Таул бросился к двери напротив лестницы.
— Мелли, это ты?
— Я, я!
Таул, услышав это, закрыл глаза. Губы его произнесли что-то — слова благодарения, как догадывался Джек. Таул нажал на дверь — она не поддавалась.
— Отойди! — крикнул он и с разбегу ударил в дверь плечом. Замок треснул, и дверь распахнулась.
Джек испытал странное чувство, как будто некая тень прошла сквозь него. Но на пороге показалась Мелли, и Джек тут же забыл о своем ощущении.
Она стала худенькой, как девочка-подросток, и синие глаза казались огромными на бледном истаявшем лице.
Таул схватил ее в объятия и прижал к себе. Так раненый зажимает кулаком рану, чтобы остановить кровь. Таул и был словно раненый. Его плечи тряслись, а руки судорожно метались, гладя Мелли по волосам, по спине, по щекам, по шее. Он не мог от нее оторваться. Когда она отстранилась, чтобы поздороваться с Джеком, он не выпустил ее из рук и продолжал цепляться за ее платье. Она мягко высвободилась и повернулась к Джеку.
Джек, увидев ее в полный рост, сразу понял, что она больше не беременна.
— Что с тобой случилось? — спросил он.
Мелли посмотрела на него глазами тусклыми, как матовое стекло.
— Баралис убил моего ребенка.
Баралис открыл глаза в тот же миг, как печать зашевелилась и тонкие иголки защекотали его мозг. Кто-то открыл дверь, кто-то взломал печать.
Он всегда знал, который теперь час, — и днем, и ночью. Ни часовые, ни тетка Грил не стали бы входить к Меллиандре так поздно. Он встал с постели и оделся, лишь на миг задержавшись, чтобы высечь огонь. Ему не нужен был свет, но он чувствовал себя нагим без бегущей за ним тени. Он кликнул было Кропа, но не стал его дожидаться, одержимый нетерпением, и отправился в путь по дворцу один.
Таул не тронулся с места, пока не приладил как следует лубок к руке Мелли.
— Нельзя подвергать руку опасности во время бегства, — сказал он, а потом бережно размотал бинт и снял деревянную обкладку.
Джек так и ахнул, увидев криво сросшуюся кость и шишку под кожей.
— Кто это сделал? — спросил Таул.
— Кайлок, — потупилась Мелли. — В ту самую ночь, когда я родила. Это произошло рано — за две недели до срока. — Мелли говорила так тихо, что Джек с трудом разбирал. — Это был мальчик — так сказал Баралис.
Выражение глубокой муки прошло по лицу Таула и пропало, оставив резкие морщины.
Джек склонился и поцеловал руку Мелли: чем еще он мог утешить ее, потерявшую свое дитя? Когда он выпрямился, сильнейшая судорога свела ему живот и давление в висках застлало зрение. Это тот удар меча сказывается, сказал он себе, стараясь скрыть свою боль.
— Вот так, — сказал Таул, туго завязывая бинт. — Сойдет, пока мы не доберемся до убежища, а там твоей рукой займется Берлин. — Таул угрюмо улыбнулся. — По части переломов он гений, поскольку и сам переломал немало костей.
Мелли улыбнулась тоже — только ради Таула скорее всего.
— Ты можешь идти? — спросил Джек. Его боль прошла, но в ушах еще звенело.
— Конечно.
— Тогда пошли. — Мыслями Джек забегал вперед. Он проводит Таула с Мелли до потайного хода, а после отправится на свою охоту — к Кайлоку.
Таул взял Мелли за руку, и они пошли к лестнице, торопясь скорее воссоединиться с Крейном и выбраться из дворца. Набирая скорость, они прыгали через две ступеньки и порядком запыхались все трое, сойдя вниз.
Джек увидел тело Крейна еще прежде, чем учуял колдовство. Первое, что предстало перед ним, когда он откинул занавес, был Крейн, лежащий лицом вверх в луже крови. Вместо глаз у него были заполненные кровью пустые ямы. Герво сидел, привалившись к стене и понурив голову, и Джек не видел его лица — только густую красную слизь, сочащуюся из носа. В правом кулаке рыцарь зажал стрелу, а лук с еще дрожащей тетивой лежал слева.
Джек проклял себя за глупость. Вот что почувствовал он, когда целовал руку Мелли. Ему следовало бы догадаться.
Четверть мгновения ушла у него на то, чтобы все понять. Таул и Мелли догнали его, а из тени выступил Баралис.
Поздно. Магический поток уже готов был излиться с его губ.
Время замедлило ход, потом сгустилось.
Джек услышал вопль:
— Бегите! — и с трудом узнал собственный голос. Он что есть мочи толкнул кого-то — то ли Таула, то ли Мелли — и метнулся в противоположную сторону. Его тело напрягалось, накапливая колдовской заряд. Но заряд Баралиса уже летел к нему, потрескивая, точно струя раскаленного металла, отточенный как кинжал.
Поздно. Времени нет — лишь ничтожные доли мгновения. Баралис намного опередил его. Тошнотворные спазмы сотрясали тело Джека. Желудок замкнулся наглухо. Он почувствовал, что падает, и едва устоял на ногах.
Колдовская волна Баралиса обрушилась на него всей своей мощью. Раскаленные кинжалы взрезали ноги, руки, живот, лицо, и белый жар хлынул к сердцу. Страшная судорога разодрала грудь, и все исчезло.
