Алек Экзалтер - Коромысло Дьявола
Между тем заботливые услужливые стюардессы занимались пассажирами, помогали им укладываться спать, опускать кресла. Любезно и участливо доставали сверху одеяла и маленькие подушки.
Одна из них услужливо коснулась умиротворенно дремлющего джентльмена в темно-синем деловом костюме, расположившегося с краю у прохода. Невозмутимо и холодно пощупала у него пульс, затем заботливо укрыла с головой одеялом.
"Атта, гёрл! Молодца, девочка, чтоб не замерз наш бедолага и не простыл часом."
Чуть погодя, когда в салоне стало совсем тихо и спокойно, Филиппа чрезвычайно насторожил Гореваныч. Ветеран-спецназовец, до того безмятежно еле слышно по-стариковски похрапывавший, вдруг плавно приподнялся и сверхъестественно скользнул вдоль прохода в полной боевой готовности. В движении он внезапно сделал фехтовальный выпад, неприметно кольнув в шею чем-то из-под ладони какого-то черноголового азиатского малого, второго с краю.
"Мадре миа! У Гореваныча-то нашего неслабое ясновидение. Зафонило со скрежетом, аж в ушах засвербело. И двигается он типично в дискретной телепортации. Так-с, примем к сведению его магический потенциал в экстремальности.
Наверняка его перекрутило после того случая в Питере, когда Ваньку телом прикрыл. Почему мне раньше-то не приходило в голову его прощупать?
А все Ника-дурында. Мол, на близких дарования не применять…
Да-а… вот тебе, неофит, исключение из правил в разбросе стихийных аномалий природной магии, помнится, Пал Семеныч мне толковал.
И я-то хорош, нечего сказать, каброн, из рака ноги! Сообщника не приметил, кабы не Гореваныч…"
Продолжая себя всячески ругать, Филипп дождался, пока компетентный спецназовец сызнова примет спящий вид, встал и на этот раз в открытую потопал в туалет с тошной, скорбной миной человека, плохо переносящего воздухоплавание и самолеты. По пути туда и назад инквизитор придирчиво и дотошно изучил обстановку.
"Слава Богу, на борту оказалось только двое воздушных пиратов. И чего им, нечестивцам магометанским неймется? Ишь отчего-то нашу христианскую цивилизацию невзлюбили, Америку, Россию…"
Задавшись риторическим вопросом, Филипп удовлетворенно понаблюдал, как первому незадачливому террористу дюжий афроамериканский стюард и жилистая стюардесса англосаксонских кровей очень незаметно помогли покинуть салон бизнес-класса. Едва ли не в орденском стиле аноптического образа действий.
Спать рыцарь Филипп не спал, бездейственно не расслаблялся. Так он себя наказал за непростительное упущение. А потом подсмотрел, как второго покойника соседи со скандалом и сенсацией обнаружили за пару часов до посадки.
Что ж, в полете всякое случается. Авиакомпания приносит свои извинения. Неприятно, но факт.
Редко, но бывает, что и два человека на борту смиренно отойдут в мир иной. Один во сне безвременно скончается от инфаркта, а другой ни с того ни с сего взял да и умер от синдрома внезапной остановки дыхания. Надо же, какое несчастье!..
Незадолго до приземления в Америке невыспавшегося, несчастного и кислого Гореваныча отчасти утешил Филипп, напомнив ему о часовых поясах:
— Мне в самолете тоже плоховато спится, товарищ майор.
Ладненько, Игорь Иваныч, скоро закат по местному времени, отдохнем по полной у Джона Бармица на ранчо, в асьенде Пасагуа. Слегонца выпьем с дороги, закусим, спать ляжем по-деревенски, с петухами, с курами, индейками, индейцами, ковбойцами…
— Посмотрим…
Все же Филиппу до невозможности хотелось поднять настроение доброму человеку, сработавшему как положено опытному профи. Невзирая ни на что.
"Бог с ней, с его натуральной магией, если на пользу дела и спорадически… Вот она и крутит его, болезного после того как…"
Потому и поинтересовался неспроста, с эмпатией наведенной:
— Игорь Иваныч! Ты этот "Боинг" широкофюзеляжный смог бы посадить?
— Попробовать, конечно, можно. Но не стоит. Хотя, если б его штурмовать в хорошей компании, тогда я, пожалуй, молодость-то как-нибудь вспомнил…
Пускаться в спецназовские воспоминания Гореваныч и не пытался. Ни к чему это. Но, естественно, вновь почувствовал себя в отличной форме. Так сказать, на боевом коне.
"Работай, старый, не раскисай… Тут у них в Техасе когда-то президента Кеннеди в расход пустили. А нам еще надоть до места добраться, до этого самого коневодческого ранчо…"
К непарнокопытным из рода лошадиных Игорь Иванович Смолич был совершенно безразличен.
"Эка невидаль мустанги!"
Вот чего никак нельзя сказать или даже подумать о Павле Семеновиче Булавине.
Никто из секуляров не мог надолго задуматься над тем, каким образом прецептор Павел заочно, удивительно счастливо превратился в доброго старого знакомого родовитой фамилии Бармицев. К их радостному удивлению он списался по электронной почте, созвонился через океан с хозяином ранчо мистером Джоном Бармицем-Вторым. Чтобы объявиться там в роли писателя, работающего над новой книжкой о лошадях одомашненных и диких.
Писатель-лошадник действительно живет, пишет, здравствует в России. И фамилия ему от пращуров досталась говорящая, литературная, чеховская, лошадиная. Ее и запомнить простым читателям мудрено.
Но написать-то им все можно, что на бумаге сочинить, что в почтовом ящике виртуально и реально ввести. Немудрено и отправить одно-другое письмишко по и-мэйлу.
Вполне объяснимо лошадиный писатель в реальности получил письменное приглашение, визу в консульстве. И отправился погостить, на привольное житье мустангов посмотреть несколько недель в асьенде Пасагуа. Так на мексиканский лад с давних пор прозвали земельные угодья гостеприимных техасских Бармицев близь полноводной реки Бразос.
Очень естественно выяснилось: батюшка нашего сочинителя, также страстный лошадник, был душевно знаком с покойным Бармицем-Первым.
Верно, по переписке. Письма в семейном архиве сохранились.
"Написано и прочитано. Ежели словцо "легенда" в переводе с латыни на новые языки означает то, чего следует прочитать. Зато трудно проверить.
Свежо предание берем на веру. Пускай вернее написать и поверить в то, как наш легендарный Павел сын Семенов в Новом Свете познакомился с Бармицем-Нулевым, когда тот был и числился беглым дворовым человеком князей Бармициных. Сказался в нетях и траперствовать убег крепостной егерь Тимошка в Североамериканские штаты куда-то в леса под Орегон.
А, может быть, былинный Пал Семеныч, скажем, в реале как-то раз повстречался с настоящим лошадником-сочинителем, сроду не чаявшим покидать своих родных рязанских пределов.
