Сергей Булыга - Черная сага
– Молчи! – гневно вскричал Нечиппа.
Я замолчал. Но как только он убрал руку с меча, так я опять заговорил – еще поспешнее:
– Утверждая, что Хрт не является первым человеком на этой Земле, я вовсе не хотел бросить тень на Источник. Напротив! Я утверждаю, что Источник – это явление практически вечное и значительно более могущественное, нежели Хрт, Винн, Чурык и… и даже Всевышний! Источник – он и есть Источник Жизни! – и я даже вскочил: – Источник! О!..
– Сядь! – приказал Нечиппа.
И я поспешно сел. Нечиппа уже не так гневно сказал:
– Любезный друг! Я, кажется, уже не раз предупреждал тебя, что многословие – это первейший признак глупости.
Я согласно, смущенно кивнул. А он, оборотившись к Сьюгред, продолжил:
– Но, тем не менее, мой друг в чем-то прав. Поэтому, если его неумолчные речи изложить ясно и просто, то получится примерно вот что. Если на все происходящее здесь, в нашем мире, посмотреть с бесконечных небесных высот, то и действительно один отдельно взятый человек покажется нам мельчайшей, едва различимой песчинкой, а жизнь его представится как один краткий миг. А вот зато жизнь божества – скажем такого, как Хрт – это будет уже как целый день. И вот проходит множество и множество мгновений, то есть одно за другим сменяются и сменяются людские поколения, а день все не кончается и бог живет. Все привыкают к этому… А после вдруг кончается и этот день, и умирает бог – это как заходит солнце. Это вполне нормальное явление. Но те люди, которые в это мгновение живут на Земле, приходят в неописуемый ужас! Но почему? Ведь все мы прекрасно знаем, что ночь со временем проходит – и опять наступает день, то есть восходит солнце и рождается новый бог. Понимаешь меня?.. Понимаешь?
Сьюгред смотрела на него и молчала. Тогда Нечиппа опять заговорил:
– Потом пройдет и второй день. И третий. И четвертый. Да-да! Боги проходят своей чередой, а Земля как стояла, так и будет стоять. И лес будет шуметь. И будет журчать в лесу Источник…
Сьюгред, поморщившись, сказала:
– Я спать хочу.
– Спи, – сказал ярл. После снял с себя плащ и расстелил его перед ней.
Она легла. Она долго лежала молча, она даже глаз не закрывала. Наверное, он смотрела в небо. А потом она заснула. А мы с Нечиппой сидели рядом и молчали. А после я, на всякий случай по-руммалийски, заговорил вот о чем:
– Я знаю, для чего идет к Источнику эта женщина. Но для чего идешь ты?
– А ты? – спросил он в свою очередь.
– Я? – спросил я и засмеялся. – Я должен знать, мне, как ученому, необходимо понять, что из себя представляет этот Источник. Вернусь – и напишу об этом отчет. А ты?
– Я не вернусь.
– Тогда зачем идешь?
Он помолчал… А после зло сказал:
– Но ты же знаешь, абва!
– Да, знаю, – сказал я. – Поэтому и говорю тебе, что это очень глупо. Бог умер. Варварский бог! Да он и без тебя бы умер. Значит, ты перед ним ни в чем не виноват. И вообще, никому ты в этой дикой, варварской стране ничего не должен. А если так, тогда зачем тебе все это?
А он сказал:
– Значит, такая у меня судьба.
А я сказал:
– О, нет, Нечиппа Бэрд! Архистратиг и сын архистратига. У тебя совсем иная судьба! Ты знаешь, что шесть дней тому назад случилось в Наиполе?
Нечиппа вздрогнул и спросил:
– Он, что ли?
– Да, – сказал я. – Он еще с осени очень сильно болел, совсем ослаб, даже вставать уже не мог. А когда ему сказали, что ты будто бы убит, он очень опечалился. Да, это сущая правда! Он сказал: «Быть этого не может! Потому что кому же тогда все останется после меня? Ей, что ли, этой женщине?!»
Я замолчал. А он спросил:
– А Теодора?
– И Теодора тоже в это не верит, – сказал я. – И она ждет тебя. На следующий день после того, как умер Тонкорукий, она созвала Синклит и так им об этом и сказала. Это мне передал уже Мардоний.
– Так и Мардоний умер? – спроси он.
– Да, – сказал я. – Он, скажем так, тоже ушел. Сразу, вслед за хозяином. Так захотели другие. А что касается тебя, то, повторяю: Теодора…
– Молчи! – приказал он.
Я замолчал. И он тоже молчал – обдумывал мои слова. А я – быть может, поспешил – сказал:
– Не сомневайся, я ее не брошу. Я провожу ее до самого Источника. Ведь для меня, как для ученого, это очень важно – все наблюдать самому. А ты, я думаю, если отправишься один, и если осмотрительно…
– Нет! – сказал он. – Я дал слово! Да дело тут даже не в слове…
И он опять замолчал. Потом, после некоторых раздумий, продолжил так:
– Это конечно же банально, но я опять должен сказать: у каждого своя судьба. Моя – чего бы ты мне сейчас ни предлагал и чем бы меня ни заманивал – это пойти к Источнику и привести к нему Сьюгред, а уже после умереть. Даже не просто умереть… Но зачем тебе это? Ты все равно меня не поймешь, да тебе этого и не надо. Ты лучше подумай о себе и о своей судьбе. Тебе, наверное, кажется, что ты абсолютно свободен в своих действиях – вот, шел к Источнику, вот придешь, вот посмотришь, вот сделаешь должный научный вывод, а после вернешься в Наиполь… А вот и нет! Когда бы все это было так просто, ты бы не встретил нас! А если уже встретил, то, значит, и тебя каким-то образом должно коснуться то дело, что так тревожит всех нас… Хотя, уже не всех! Потому что те, которые сошлись с криворотыми и честно полегли в битве, они уже не тревожатся, так как они уже сделали то, что от них требовалось. А завтра наступает мой черед. И, думаю, что если я буду вести себя достойно и не дрогну в самый ответственный момент, то тогда мое общее с ними дело закончится самым наилучшим образом. А что касается тебя… Не знаю, абва, я ведь не ученый. Сам подумай. И сам догадайся!
– Я… – начал было я.
– Замолчи, – сказал он. – Теперь мне нужно, чтобы было тихо. Я должен слушать. Хей!
С этими словами он взял лук, заложил в него стрелу, изготовился к стрельбе из положения сидя – и так и застыл, весь, как говорят поэты, превратившись в слух. Было очень тихо. Он долго сидел, совсем не шевелясь, а после, не меняя положения, заснул. Это я сразу понял потому, что он уронил лук. Я не будил его – я слушал. Слушал вместо него. Было тихо. Если Источник еще жив, думал я тогда, то все случится лучшим образом, их жертвы будут не напрасными, и я увижу то, о чем я прежде даже не мечтал. А если мертв, то, значит, нет уже и Марева, и тогда нас настигнет погоня, и нас, конечно же, самым жестоким образом убьют…
Нет, спохватился я, такого просто быть не может, ибо разве Источник может умереть? Конечно, нет! Он – рудимент працивилизации и полностью подпадает под теорию палингенезиса. И хоть иные и приводят восемнадцать доводов, опровергающих цикличность Бытия, однако у меня на эти их сомнения имеется двадцать два весьма существенных контраргумента, так что…
