Галина Романова - Собачья работа
— А если…
— Что, думаешь, не поднимем хозяйство? Да мы с тобой такое молочное стадо разведем — из соседних деревень к нам за два года за молочными коровками записываться станут. А коли справляться не будем — так дети на что? Как дюжину народишь — вот тебе две дюжины рук в помощь. Ну, когда разбогатеем, работников наймем. Это только первые лет десять все сами делать будем — и коров доить, и воду носить. Потом авось и батраки сыщутся… Нравится тебе такое житье?
Утром, когда проснулась, Витолда рядом не было. Смутно припомнился легкий поцелуй в щеку, такой торопливый и нежный, что слезы опять вскипели на глазах. Нет, так не бывает! Я не верю.
Начинался новый день. Судя по шуму во дворе, замок уже часа два как пробудился.
Я спустилась в трапезный зал вовремя — слуги подавали завтрак. Витолда не было, он с утра опять пропадал в студии. Княгиня Эльбета, Агнешка, немногие присутствовавшие здесь придворные вели себя как обычно, но мне казалось, что все они знают, где князь провел ночь. Знают и не показывают пальцами лишь потому, что считают это ниже своего достоинства.
Когда я поднялась к себе (просто не могла находиться рядом с этими людьми), на постели обнаружился кошель с золотыми монетами. Значит, отпускает. Значит, решено. Пойду собирать вещи.
Уже когда я выбралась за ворота, навстречу мне попался какой-то пилигрим. Молодой еще, прыщавый и веснушчатый парень в наряде простого горожанина, поверх которого была наброшена распахнутая на груди ради летнего тепла мантия. За плечами — тощий мешок, в руке — палка. Парень смотрел на громаду замка с открытым ртом, как на иноземную диковину.
— Простите, ясный пан, — окликнул он меня, с двух шагов да против солнца не угадав во всаднике женщину, — а не это ли замок князей Пустопольских?
— Этот, — буркнула я, натягивая повод, чтобы объехать парня по обочине.
— Это хорошо. А то я волнуюсь…
— Что?
— Понимаете, в академию был прислан запрос, гласящий, что князю Пустопольскому требуется алхимик. Ректор направил меня. Это правда? Знаете, мне бы очень не хотелось возвращаться несолоно хлебавши…
Я посмотрела на небо, припоминая. До полнолуния оставалось всего три дня.
— Не придется. Скажите, чтобы вас провели прямо к князю Витолду. Думаю, в ближайшие трое суток у вас будет много работы!
— Ой, спасибо, ясный пан!
Поклонившись, парень прибавил шага, торопясь к воротам, а я отправилась своей дорогой. И, как ни странно, от этой мимолетной встречи на душе стало спокойнее.
Нет нужды описывать весь путь. Только первый день я путешествовала одна. Заночевала в придорожном трактире, на следующие сутки вскоре после полудня мне удалось догнать небольшой торговый караван и пристать к нему. Война недавно закончилась, еще не везде на дорогах было спокойно, и ко мне поначалу отнеслись настороженно. В самом деле — женщина в потрепанном мундире королевской пехоты, при оружии, без ноги, одна, просит ее подвезти. Кто ее мог подослать? Только разбойники, на разведку. Пришлось дать старшому каравана лишний злотый, чтобы он просто позволил ехать рядом. Остальные караванщики косились настороженно, никто не спешил с разговорами, и первую ночь я просидела одна.
Поверили мне не сразу. Только когда третья ночь прошла спокойно, люди как-то оттаяли. До этого приходилось даже питаться отдельно: сидя в стороне от костра и кутаясь в плащ, жевать прихваченные в дорогу хлеб и сыр, запивая водой из ручья. Лишь на четвертый день пути меня допустили к общему костру, налили миску наваристой крупяной похлебки с салом и набранными у обочины травами, угостили брагой. Расспрашивали про войну — многие воевали и хотели узнать, где довелось сражаться мне, как звали командующего нашим полком, да не встречала ли я такого Пашку из Ловиц — мол, как ушел парень на войну, так до сей поры ни слуху ни духу. Я старалась отвечать честно. Мне нечего было скрывать.
К самому Брылю караван не шел — их путь лежал в соседний городок, так что на повороте мы простились. Я, с комфортом проделавшая больше половины пути на подводе, с трудом влезла на лошадь, предвкушая, как через несколько верст слезу с седла и больше никогда не буду ездить верхом. Если бы был шанс дойти до городка засветло, вовсе не стала бы садиться в седло, а прошагала бы пешком.
Брыль — городок небольшой. Сотни две-три домов, лавки, большое здание городской управы, часовня Дочери — вот и все. Наша усадьба стояла чуть в стороне, на окраине, на невысоком холме, с которого полого спускались две дороги — в сам Брыль и в ближайшую деревню. Именно туда, к тамошним мальчишкам, мы и бегали играть. Не то чтобы было ближе — просто деревня стояла на берегу речки, а возле земляного вала Брыля не протекало даже самого маленького ручейка. Только в овраге по весне талая вода давала приют нескольким лягушкам. На память сами собой пришли мои прежние друзья. Некоторые мальчишки в начале войны, как и я, попали в пехоту. Но после военного лагеря, где нас учили маршировать и держать строй, бывших друзей-приятелей раскидало кого куда. Даже не знаю, все ли вернулись? Те, кто остался в живых, наверняка уже женаты. Было бы интересно с ними встретиться, узнать, кто где воевал, вспомнить те дни.
Судя по всему, война не затронула мой родной город — перемены, конечно, были, особенно в центре, где появилось несколько новых домов в два этажа, внизу в них располагались лавки, а наверху жили хозяева. Но земляной вал и тын наверху были такими же — как их подновили в начале войны, так с тех пор и стояли. А вот от оврага почти ничего не осталось — только небольшая ямка в земле. Засыпали при строительных работах или просто я выросла и за восемь лет все забыла?
Наш дом, трехэтажная усадьба с пристроенными справа и слева клетями для скота, окруженная садом и оградой, словно бы выросла, стала выше. Понадобилось несколько минут, чтобы я поняла — вырубили часть окружавших дом деревьев. Не стало двух старых тополей, чьи кроны смыкались как раз над кровлей. Без них дом казался каким-то лысым и голым.
Ворота оказались приоткрыты, дедок-привратник сидел на чурбачке и что-то мастерил. При виде его я не сдержала улыбки — дедок был тот же самый, который восемь лет назад провожал меня на сборный пункт и еще пошутил: «Ну уж если Дануська воевать пошла, не будет врагам пощады! Всех одолеем!» — Он часто твердил, что боги потому не дали моему отцу сыновей, что родилась я, стоившая трех мальчишек.
Дедок вскинул подслеповатые глаза, когда тень от ушей моего коня почти доползла до его ног.
— Кто тут ходит? А ну…
— Здравствуй, дед Мрок! — сказала я.
— Ась? — Он встал. — Чего надо, говорю?
