Фреда Уоррингтон - Янтарная Цитадель
Танфия опустила взгляд – и в сгущающихся сумерках, в бледном свете трех лун, она увидала, как вьется по дороге бесконечная шеренга конных солдат. Пень шелохнулся, и два бледных глаза уперлись в Танфию. Словно два луча вонзились ей в сердце, высасывая силу. От ужаса она рванула из кармана элирский нож. Вспыхнул звездою опал; фигура зашипела тихонько, и сгинула.
Что на нее нашло – тащиться в эту даль одной? Перепуганная Танфия пустила Зарянку в галоп обратно, к лагерю.
Было еще темно; до рассвета оставался добрый час, но лагерь уже зашевелился. Линден так и не смог заснуть ночью, и теперь, когда усталость готова была все же сморить его, вставать было особенно тяжко. Он вышел из палатки, чтобы постоять пару минут рядом с Зимородком. Кони тихо пощипывали подернутую густой росою траву. Где-то рядом вставали, зевали, жаловались на судьбу другие мятежники. Потом над туманом вознесся голос Гелананфии:
– Подъем, подъем, во святое имя Анута! Встанем строем, прежде чем этот лежебока Граннен глаза продерет!
Благодаря предупреждению Танфии они были готовы к бою. Войско Граннена разбило лагерь по другую сторону гряды, на склонах обращенных к Парионе. Прошлым вечером Гелананфия и Элдарет собрали командиров, и в мелочах обсудили планы предстоящего боя. Теперь мятежникам предстояло занять позиции по самой гряде, прежде чем туда доберутся солдаты Граннена.
Они учились старательно и знали, что их ждет. Но применить заученное в битве, когда за ошибкой следует смерть – дело совсем иное.
Утро выдалось похожим на дурной сон. Завтракали поспешно – Линден сидел рядом с Руфридом и Танфией, Сафаендером и Элдаретом, как было уже не одну неделю. Все были молчаливы, а Сафаендер вдобавок бледен как смерть, хотя по лицам остальных пробегали порой улыбки.
Потом Линден с Руфридом вернулись в палатку, чтобы помочь друг другу одеться. Они решили одеть в бой роскошные, черные с синим одеяния из Луин Сефера – погибать, так уж красиво. Поверх камзолов пошли кожаные кирасы и облокотники. Потом пришел черед оружия – при каждом был длинный элирский меч на левом бедре, короткий меч на правом, на плечами – луки и колчаны, полные смастеренных в Энаванейе стрел.
– Ну, братишка, – промолвил Руфрид, – вот оно как. Предчувствия не мучают?
– Нет, – ответил Линден, и улыбнулся. – Наверное, это к добру. Жаль, отец нас не видит.
– Он бы нами гордился, – заверил его Руфрид, стиснув плечо брата, и добавил: – Тобой уж точно.
– Думаешь, мы справимся?
– Конечно. Если боишься, думай вот о чем – ты уже сегодня можешь усидеть Изомиру!
– А я не боюсь, – ответил Линден. – Вот что странно-то – не боюсь вовсе.
Руфрид в последний раз обнял его, и отстранился, явно сдерживая тревогу. Линден хлопнул его по спине, пытаясь ободрить, но слова никак не шли на язык.
– Ну, Брейида с нами?
– Тогда уж Маха, – ответил Руфрид. – Или Анут на нашей стороне, а Граннена путь ждет чрево Нут.
– Ты бы не гневил богов, – расхохотался Линден, – хоть ноне утром! Я рад, что все почти кончилось, а ты?
– Ага, – согласился Руфрид, и немного просветлел. – Я тоже.
Над Парионой занималась лиловая заря, но равнина еще была окутана тенью. Танфия уже готова была оседлать Зарянку, когда к ней подошел Сафаендер. Он немного нелепо выглядел в роли воина – в травянисто-зеленой рубахе и штанах, в кирасе, с мечом и деревянным щитом. Но даже сейчас он выглядел таким изящным, таким нездешним, что девушка невольно ощутила желание, и страх за своего любимого.
– Ты готов? – спросила она.
Поэт неровно вздохнул.
– Насколько могу быть. Танфия, ты великолепна. Только не дай себя поранить, хорошо?
Она подошла к нему, взяла за руку. Как не было тревожно ей самой, поэта просто трясло, точно в ознобе.
– Боги, Саф, ты в порядке?
– Нет, Танфия. Вообще-то нет, – ответил он с напускной легкостью. – Я уже говорил, что я трус, но не думал, что настолько.
– Боги, Саф, ты не обязан сражаться! Салиоль и Шарма остаются в лагере; останься и ты с ними.
– Не хочу быть настолько бесполезен, – ответил он.
– Ты принесешь пользу. Кто-то должен ухаживать за ранеными.
– Нет. – Лицо его было уныло, и он старался не встречаться с ней взглядом. – Я должен.
– Почему? – В приступе ужаса она схватила его за руку. – Что ты пытаешься доказать? Никто не упрекнет тебе, если ты не пойдешь в бой со всеми. Ты не солдат, боги свидетели! Ты не просто кто-то, ты Сафаендер! Если ты умрешь, что станет с прекрасными пьесами, которые ты еще не написал? Ты не можешь лишить их мир!
– Ох, Танфия… – Он обнял девушку и прижал к себе, покрывая поцелуями ее волосы. – Ты не понимаешь. Как могу я писать эти «прекрасные пьесы», если я не сражался за это право? Чтобы вернуть мир, к которому я привык, я должен его заслужить.
– Нет, – вздохнула Танфия. – Это я понимаю. И прекрати меня целовать, а то я расплачусь.
– Тогда потом, ладно? – спросил он.
Танфия видела, как он старается казаться храбрецом – особенно сейчас, когда из сумерек показались Руфрид и Линден.
– Ну, пора, – проговорил Руфрид. – Тан, береги себя.
– Ради всего святого, через несколько часов мы снова увидимся! – воскликнула она. Братья поочередно обняли ее, и она с потешной суровостью оттолкнула обоих. – Кончайте, это просто ужас какой-то! – На глаза наворачивались слезы. – И вообще, сражения никогда не идут по плану.
– Откуда тебе знать? – поинтересовался Руфрид.
– В книжках читала! – отмолвила Танфия.
К тому времени, когда кислолицый гранненов прихвостень добрался до лагеря мятежников, те уже заняли позиции вдоль гребня Гетласской гряды. Центр составляла пехота, прикрытая рядами лучников. По флангам разместились конные отряды – на правом под водительством Мириаса, где в первых рядах предстояло скакать Танфии, а чуть подальше – Линдену, а на левом под командой Зори, с которой был Руфрид. Сафаендер пошел в пехоту, в задние ряды, где ему предстояло сражаться радом с крестьянами, даже не слыхавшими его имени. Гелананфия с большой неохотой отпустила его в бой, но веских причин отказать не нашла.
Место было удачное – землю покрывала жесткая густая трава, а редкие деревца не закрывали обзора. Внизу лежала долина, а за ней – еще один ряд холмов, пониже. Солдатам Граннена придется наступать в гору, а это даст преимущество их противникам.
Гелананфия и Элдарет, оба на гнедых конях боевой породы, расположились на горке позади строя, между левым флангом пехоты и отрядом Зори. Над их ставкой не развевалось никакого знамени – следовало бы поднять царский стяг, но, сражаясь против царя, Гелананфия не нашла в себе на это смелости.
