M. Nemo - Песнь Люмена
Его привычно перебили.
— Ведь никто не знал о моём отъезде.
— Разумеется, и всё же. — Молчание. — Ты говоришь жёстко.
— Я повторяю, зачем ты пришёл?
— Он беспокоился о тебе.
Склонив голову, Люмен посмотрел на тени на полу. Света здесь всё так же не было, только звёзды взирали с неба, только прозрачные дорожки стлались под ногами.
— Как и все мы. Тебя слишком долго не было с нами. Отец сказал, это поиск.
— В самом деле?
— Да, таковы были его слова. Что это за поиск?
Шайло хмурился каждый раз когда затягивались эти молчаливые паузы. Как если бы ему приходилось вытягивать слово за словом.
— Понимаешь ведь, — не выдержал он, — что в этом нет ничьей вины. Никто из нас не виноват в твоих желаниях. И они не несут ничего хорошего, если ведут к нарушению воли Отца нашего. Где ты был, Люмен? Для чего уехал? Что такого могло вынудить легионера покинуть Чертог, когда он нужен здесь?
— Я был в снегах, они здесь повсюду. Для чего? Тебя это не касается.
— Не груби мне.
— Не пытайся влезть в то, что к тебе не относится.
— Я всего лишь хочу поговорить с тобой.
— Для чего?
— Что?
— Для чего тебе нужно говорить со мной? Чтобы услышать о раскаянии, но тогда ты выбрал не того брата. Или же мне поведать о праведном огне в груди, только чтобы Шайло стало легче.
— Хорошо, — Шайло покорно кивнул, — я готов принять твой гнев.
— Надо же! — воскликнул Люмен, а глаза оставались такими же холодными. — Нет большей отрады, чем видеть подобное участие.
Некоторое время Шайло так и стоял с расширенными от изумления глазами, а потом разом успокоился и произнёс уже спокойнее:
— Нарочно отталкиваешь меня.
Видя ответный взгляд Люмена, он укрепился в своей догадке.
— Только вот зачем?
— Шайло…
— Что? — Разом подался вперёд готовый слышать.
— Уходи. — И сник.
— Я просто хочу понять.
Снова смотрит за окно, взгляд устремлён к далёкой горе. Здесь слишком темно, решил Шайло, и свет тут же принялся набухать со всех сторон. Мягко растворил в себе темноту и уничтожил звёздные полосы на полу. В комнате стало привычно светло. Люмен этого как будто и не заметил. Только отвернулся от окна всё так же ожидая, когда его оставят одного.
Всего на миг Шайло показалось, что тот не хотел, чтобы было светло. В глаза сразу просились изменения, которые невозможно объяснить. Сказать, ты смотришь иначе или у тебя другое выражение лица. И каждое слово наполнено чем-то тяжёлым и неясным.
— Может быть…
— Не стоит, — отрезал второй.
— В любом случае тебе придётся принимать участие в регулировании положения в Чертоге. Твоё поведение непонятно для остальных и это смущает их. Ты же знаешь, Люмен, они смотрят на тебя снизу верх и пытаются подражать. Это большая ответственность и нужно выполнять её должно, а не исчезать когда вздумается, преследуя призрачные цели. Всё это последствия кристалла, — вздохнул Шайло, не замечая острого взгляда, — но он должен был уже выйти из твоей крови. — И мигом вскинулся. — Ведь вышел. — Люмен молчал. — Значит, правда. В тебе больше его нет и ты всё равно ведёшь себя подобным образом.
Слишком тяжело стало от нарастающего напряжения. Ему пришлось нарушить тишину. Шайло произнёс:
— Ты стал другим, — это прозвучало ещё тяжелее. И даже словно заинтересовало Люмена. Тот вскинул голову, глядя прямо в глаза другу и ничего не говоря. Какую-то секунду Шайло казалось, что тот сейчас заговорит, но ничего не произошло.
— И теперь, вернувшись, даже не объясняешь причин своего поступка.
— Тебе я ничего объяснять не должен.
— А Ему?
— Ему. — Люмен неприятно усмехнулся. — Не пора ли тебе всё же уйти. Я слышу как Лукас ходит под дверью. Ему, безусловно, не терпится тебя дождаться.
Как будто желая удостовериться, Шайло обернулся, прислушиваясь к ощущениям. Он повернулся обратно.
— Что ты искал?
Не спрашивай меня.
— Люмен, — показалось ли ему или и в самом деле на лице того выразилось всё несказанное. Шайло так остро ощутил это, что затаил дыхание.
Оба услышали, как Лукас удаляется прочь.
— Ему надоело ждать.
— Я не мог поехать следом.
— Знаю.
Это Шайло удивило.
Никого из вас не отпустили бы за мной.
— Я пришёл по доброй воле.
— Мне твоя добрая воля не нужна, — слова прозвучали подчёркнуто холодно.
— Ты изменился, — снова повторил Шайло и застыл ожидая, и так и не услышал никакого возражения.
— Долго мне ещё терпеть твоё присутствие?
Задерживаться он не стал и вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь. Только Люмен остался один, как тут же угас свет и он вернулся к окну. Всё та же гора приковывала взгляд, всё так же впивались пальцы, белея от напряжения.
Дни сменялись днями и ночь наползала с горизонта. С того момента как прибыл в Чертог, Люмен ни разу не выходил из своей комнаты и всё время стоял у окна. А иногда садился на подоконник и так и сидел не шевелясь, пока не загорались первые звёзды. Тогда из темноты выступала горная гряда и светлела долина.
Чертог всё так же функционировал, как большой цельный организм или как та туша выброшенного кальмара на берегу. Легионеры занимались своими делами, их голоса не доносились сюда, но Люмен мог досконально определить, когда приходило время для тренировок одного из множества поколений или когда те разбредались по ближайшим коридорам. Всё было настолько спланировано, что можно просчитать до мельчайших деталей.
Небесный Чертог нерушим как само мирозданье. Он приложил ладонь к стеклу, как если бы хотел продавить то.
Дни сменялись днями, Люмен то сидел в углу, то возвращался к окну и, бросив один короткий взгляд, тут же отходил в темноту. Нигде ему не было покоя и каждый новый день усиливал растущее внутри смятение. Вот выступает из туманности первая звезда и свет от неё проникает в комнату, отодвигая темноту, как может теснить одно войско другое. Вот распускается туманность, поглощая всё дневное.
Время растворилось в одном долгом дне. Люмен сразу услышал, как за дверью послышались сначала неуверенные шаги Рамила, за ним показался Гавил идя нарочно уверенно.
— И всё же я советую вам не делать этого.
— Мы прекрасно знаем, что ты собираешься нам сказать, — возразил Гавил, выступая перед Лукасом. — Но сколько же можно держаться в стороне, пока он там один сидит?
— Гавил прав, — Диан присоединился к брату и тот тут же подхватил:
— Так не должно быть. Вот если мы спросим…
— Ничего не изменится. — Шайло и сам не ожидал от себя таких слов и всё же произнеся их понял, что это правда. Ему не хотелось говорить так жёстко и потому Шайло решил добавить. — Возможно не сейчас, если он хочет быть один — не будем нарушать его умиротворяющее уединение.
