Ольга Громыко - Год крысы. Путница
Жар, напротив, отскочил назад. За ним бросились всего трое, зато с мечами. На счастье вора, савряне оказались еще худшими вояками, а мечи — ржавьем времен последней, а то и предыдущей войны. Один сломался от первого же удара, но мужик, не огорчившись, подобрал с земли такую корягу, что Жару захотелось с ним поменяться.
Альк прыгнул на ствол, собираясь развернуться и держать оборону с него, — но тут еловые ветки раздвинулись, и высунувшийся из них мужик хладнокровно, в упор разрядил видуну в грудь арбалет.
Трудно сказать, кто изумился больше — стрелок или шлепнувшаяся ему на лицо крыса. Но Альк опомнился первым.
— А-а-а! — Весчанин, выронив арбалет, заскакал, как пьяный под плясовую, пытаясь выковырять из-под одежды рассвирепевшую тварь.
— Что тут происходит?! — Над полем (точнее, полянкой) битвы раскатился знакомый голос, разом остановив драку, как кошачье мяуканье — мышиную возню у сырной корки. Жар тоже опустил меч, и вора тут же схватили за обе руки и шиворот. Но бить не стали, поволокли за собой.
Нетопырь неспешно приблизился к ели, остановился. Мужики сгрудились вокруг путника и начали наперебой объяснять. Причем голоса у них — самое удивительное! — были не виноватые, а сердитые и обиженные.
По словам саврян, несколько лучин назад через их веску — вон там, за лесом! — проскакали трое всадников, девушка и двое мужчин. Один остановился у молельни, откуда как раз выходил народ, и крикнул, что за ними гонится разбойник, за голову которого назначена большая награда. Дескать, они вырвали из его лап купеческую дочку, которую негодяй держал в заложницах, и теперь он очень зол. Девушка была бледная и запуганная, с подбитым глазом. Весчане поверили (а скорее, возжаждали обещанных денег) и устроили заграду.
— Неправда! — возмутился Жар, стряхивая чужие руки. Возмущение парня было столь искренним, что савряне поверили, отпустили. — Это они нашу подругу похитили, а мы, наоборот, отбивать едем! А тут эти… придурки!
Через несколько щепок спора и взаимных обвинений стороны разобрались, что к чему, и стали ругаться уже просто так, отводя душу.
Убедившись, что недоразумение улажено, путник наклонился к земле, протянул ладонь и позвал:
— Альк!
На дороге было пусто. В траве ничего не шуршало.
— Альк, не валяй дурака!
Крыс внезапно вскочил на штанину — не путнику, Жару, — молниеносно взобрался до плеча и сгорбился там, выскалившись на Крысолова.
— Это все из-за тебя!
— Почему? — удивился путник, выпрямляясь.
— Если б ты рядом не ошибался, я бы раньше засаду почуял. И уж точно на стрелу бы не прыгнул.
— Ну да, ну да, и положил бы еще десяток ни в чем не повинных людей.
— Что значит — еще?!
— Еще положил, — уточнил Крысолов. — А не еще не повинных. Остынь. Я не собираюсь с тобой ругаться. У вас деньги есть?
— Зачем? — За пазухой у Жара лежала горсть отобранных у таракана монет, но расставаться с ними без уважительной причины вор не собирался.
— Они просят два сребра. За ель, меч и рогатину.
— Вот еще! Это ж они на нас напали!
— Если мы им заплатим, они извинятся.
— Я их и так прощаю, — буркнул Жар, но все-таки полез в потайной карман: ругаться с превосходящими силами не хотелось.
Крыс сердито цапнул его за плечо. Через рубашку, но все равно больно.
— Ты чего?!
— Какого Сашия ты его слушаешь? Припугнуть виселицей за пособничество разбойникам, и пусть проваливают!
— Они говорят, что вначале хотели просто связать вас и отвести к наместнику, а ты набросился на них как бешеный. Ладно уж, сам заплачу… — Путник бросил мужику с обрубком рогатины несколько монет.
Весчане повеселели и, взявшись за топоры, быстренько обсекли с ели торчащие вверх ветки, чтоб коровы могли переступить.
Жар поднял рубашку Алька, посмотрел на свет в сквозную дыру. Савряне странно на него косились: что произошло, они толком не поняли. Ну прыгнул разбойник в ельник, швырнул в стрелка крысой — а куда потом делся? И почему его приятелям до этого как будто нет дела? И как же надо извернуться, чтоб в прыжке из одежды выскочить?! Но задавать путнику лишние вопросы весчане побоялись. Еще платить за них заставит, как заведено!
* * *Вести трех коров в поводу было неудобно, одна споткнулась — сразу все с хода сбились и в кучу смешались. Зато пересаживаться можно чаще и гнать быстрее, то на то выходит.
Путник ненавязчиво, но неотступно ехал чуть в стороне. Нетопыриха быстро и мягко перебирала лапами, будто плыла над травой, не выказывая усталости. Жар весь иззавидовался — вот бы на такой зверюге прокатиться! С детства мечтал.
Альк сидел у вора на плече, с противоположной путнику стороны, и тихо ярился, но поделать ничего не мог: без Крысолова друг его попросту не услышит.
— И как только тебя Рыска терпела? — не выдержал вор через лучину. — Отрастил когти, как у орла, еще и впиваешься постоянно! Давай их тебе подстрижем, а?
— Я тебе тогда пальцы подстригу.
Жар покосился на путника и вкрадчиво шепнул:
— А может, к нему пересядешь?
Альк скрежетнул зубами, но передвинулся ближе к шее, на более плотный воротник.
До темноты похитителей так и не догнали, пришлось становиться на ночлег — где попало, в заболоченном леске: по одну сторону дороги вода под копытами чавкает, по другую вроде сухо, но все равно гнильем пахнет и осока там-сям растет.
Путник вел себя как ни в чем не бывало, наравне с Жаром расседлывая скотину и собирая хворост. Со стороны казалось, будто на полянке хозяйничают давние приятели, понимающие друг друга без слов.
— Кончай подлизываться! — не вытерпел Альк, упрямо не слезающий у вора с плеча. Хотя все прекрасно понимали, что если бы Крысолов захотел — отобрал бы.
— Ты кому? — не понял Жар.
— Мне, кому ж еще. — Путник отряхнул ладони от крошева коры и достал из кармана кресало. — Это ж я во всех его несчастьях виноват.
— Не передергивай!
— Да помню я, помню. Я — мерзкий предатель, а ты — образец для подражания.
— Ты — предатель. Я — не образец, — медленно, с расстановкой сказал Альк, показывая, что заметил ловушку: если сгоряча подтвердить все скопом, выставишь себя самовлюбленным дураком, если опровергнуть — вроде как простил обидчика.
— Не поймал, — с сожалением признал Крысолов. — Кстати, можешь спуститься. Толку мне с чужой свечи.
— А что, есть разница? — встрепенулся Жар. Альк тоже с любопытством выглянул из-за его шеи: он этого не знал. В связке гораздо чаще менялись свечи, а не путники.
