Джефф Грабб - Война Братьев
Гвенна не собиралась сложа руки ждать вестей о том, что Титания сдалась на милость врага, не собиралась она дожидаться и последней битвы — их силы на исходе, в сражении они мало на что способны. Они могли бы выстоять против одного из кощунов, но не против обоих сразу. Поговорив со своими родичами, Гвенна сумела убедить эльфов начать собственную войну.
И тут к ним пришла рыжеволосая женщина, она рассказала им, как нанести врагу существенный урон.
Гвенна и легион ее товарищей собрались на оголенном берегу Аргота, где кощуны не оставили свои гарнизоны. Там они ждали одного врага, чтобы с его помощью нанести удар по другому.
Один из врагов приближался к ним на кораблях из железа и дерева, двигатели которых озаряли ночное небо снопами искр. Кое-кто из эльфов поежился и произнес что-то вроде «мерзкое чудовище». Но Гвенна была готова войти в брюхо этих мерзких чудовищ ради возможности сражаться с врагами на их родной земле.
Большие корабли остались на рейде, а к берегу подошли корабли поменьше. Из них вышли люди, одетые в кожу. Вели их рыжеволосая женщина с резным посохом в руках и старый узколицый человек.
Женщина поклонилась и обратилась к Гвенне на ее языке:
— Готовы ли вы к путешествию?
Гвенна посмотрела на свой народ. В их сердцах она увидела и беспокойство, и ярость. Девушка кивнула.
— В таком случае садитесь на борт, да побыстрее. Пока вы на берегу, вам угрожает опасность, — сказала рыжеволосая женщина. — К счастью, ураганы на севере стали значительно слабее, так что плавание должно пройти без приключений.
«Это все потому, что Титания угасает», — хотела крикнуть ей в лицо Гвенна, но сдержалась. Она просто еще раз кивнула и дала знак своей армии. Эльфы взяли оружие и начали садиться в лодки. На миг Гвенна обернулась и услышала, как прощаются друг с другом женщина и узколицый мужчина. Гвенна не понимала их слов и решила, что они, верно, когда-то были любовниками и теперь прощались — скорее всего навсегда.
«Тем лучше», — подумала Гвенна и перепрыгнула через фальшборт последней лодки, сделав свой первый шаг в сердце страны врага.
— Это рискованный шаг, — сказал Хаджар, наблюдая, как эльфы в лакированных деревянных доспехах садятся в лодки.
— Любой шаг рискованный, — ответила Ашнод. — Но нам нужно нанести удар по верфям Урзы прежде, чем он сможет отправить сюда флот с новыми припасами. У нас нет для этого войск, но есть эти безумные дети лесов — они так ненавидят его, что готовы сделать работу за нас.
— Ты должна отправиться с нами, — сказал Хаджар. Ашнод покачала головой:
— На твой отъезд Мишра не обратит внимания, но если он выяснит, что уехала я, он лично отправится за моей головой.
— Он будет в ярости, — сказал пожилой фалладжи.
— Он будет вне себя от счастья, — парировала Ашнод, — когда узнает об успехе твоего предприятия.
— После победы я приведу флот обратно, — сказал Хаджар.
Ашнод удивленно посмотрела на Хаджара:
— Зачем? Ты думаешь доставить сюда припасы из Зегона? Там ничего не осталось, все подмели до крошки, все расплавили, все вырубили, все превратили в материалы, армию и солдат и свезли сюда. Мы на краю пропасти, Хаджар. Мы победим или сейчас, или никогда.
Хаджар замолчал. Потом тряхнул головой и серьезно произнес:
— Мне очень не хватало тебя. Мне всегда нравилось, как ты мыслишь и поступаешь. Братству Джикса до тебя — как до неба.
Ашнод сказала:
— Я объясню Мишре, что идея была моя, но ты потребовал лично возглавить экспедицию, поскольку сомневался, что я сумею сделать все, как надо.
Хаджар несколько мгновений обдумывал ее слова, затем улыбнулся:
— Для меня было честью работать с тобой. Ты все делаешь как мужчина.
По привычке Ашнод изо всей силы сжала посох, но вслух произнесла:
— Спасибо, Хаджар. Я знаю, ты хотел сказать мне приятное, и я благодарю тебя за это.
Погрузка закончилась, Хаджар сел в самую большую из лодок, налег на весла и повел ее прочь от берега. Ашнод наблюдала, как удаляются сигнальные огоньки флотилии, пока они не завернули за мыс и не исчезли. Тогда она развернулась и зашагала в сторону лагеря, размышляя, заметит Мишра отсутствие Хаджара и флота или нет.
— Он приказал мне отправляться домой, — крикнул, кипя от злости, Харбин, усаживаясь в кресло в палатке Тавноса.
Тавнос поднял на него глаза, но промолчал.
— Он говорит, что я нужен дома, в Пенрегоне, — продолжил молодой человек.
Тавнос закрутил покрепче гайку на машине, над которой трудился, и сказал:
— Он прав.
— Еще бы, конечно он прав, — с отвращением бросил Харбин. — Он всегда прав. Это же у Защитника Отечества работа такая, быть правым, так?
Тавнос встал из-за стола и пристально осмотрел Свое изделие.
— По-моему, эта штука готова. Что скажешь? Харбин посмотрел на устройство — большой ящик, семь футов длиной, три в высоту и ширину, из железа, с большой, тяжелой крышкой.
— Похоже на гроб, — сказал молодой человек. Тавнос сделал шаг назад, чтобы получше разглядеть предмет, и улыбнулся.
— Согласен, так и есть. Думаю, оно и к лучшему.
— Для чего эта штука? — сказал Харбин, забыв на миг о том, что очень зол на отца.
— Когда я был у Мишры… в гостях, они отвели мне удивительные покои — камеру, о существовании которой никто не помнил, — сказал Тавнос, сжимая и разжимая правую руку, будто вспоминая о давно ушедшей боли. — Я почему-то вспомнил об этом, и мне пришла в голову идея этого устройства. Она работает на том же принципе, что старинные амулеты Кроога и посох Ашнод из Зегона.
— Гм-гм, — сказал Харбин. — И как же именно?
— Тело, помещенное внутрь, будет находиться в стазисе — пока не откажет силовой камень или пока кто-нибудь не откроет крышку. — Тавнос посмотрел на Харбина. — Знаешь, я размышлял о том, что твой отец будет делать со своим братом, когда победит его. Я решил, что он не сможет казнить его, но он не сможет и оставить его в живых. Теперь же, — Тавнос похлопал ладонью по крышке устройства — у него есть выход. Харбин улыбнулся, и гримаса злости сошла с его лица.
— Дядя Тавнос, ты придумываешь ответы на вопросы, которые еще никто не задал. Можно подумать, ты знаешь, что мы не только победим Мишру, но еще и возьмем его в плен живым.
— Конечно, мы победим, — сказал Тавнос. — Неужели ты думаешь, что мы пришли сюда, чтобы проиграть?
— Не знаю, — сказал Харбин.
Тавнос непонимающим взором уставился на молодого человека.
— Ты сомневаешься? Харбин покачал головой:
— Нет, но когда я говорил с отцом… — Он снова покачал головой. — Мне кажется, он не то чтобы подавлен, скорее он очень и очень устал. Кажется, у него не осталось сил ни на ненависть, ни на что другое.
