Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк

- Идите, - решительно сказал он.

Они кивнули и скрылись за деревьями, оставив Трарама с его горнистом и небольшой командной группой. Он стоял там, прислушиваясь к пению птиц и ворчливой болтовне разъяренной белки. Свет был тусклым и зеленым, когда он просачивался сквозь этот плотный полог листьев, как будто все находилось на дне озера, и под деревьями было прохладно. Он глубоко вздохнул, вдыхая запах плесени, мха, глубокий аромат земли и тянущихся к свету растений. Жизни.

Были времена, когда даже такой человек, как Эркан Трарам, испытывал сомнения по поводу выбора, который он сделал в своей собственной жизни. Когда он почувствовал себя в центре шепчущего листа, легкого потока живой энергии и подумал обо всех жизнях, которые он оборвал. Всей крови, которую он пролил за деньги большего числа заказчиков, чем мог сосчитать. Но таких случаев было немного, и он давно научился прогонять их, когда они настойчиво вторгались.

Барды и поэты могли бы воспевать благородный конфликт, честь и призыв воина к исполнению долга под знаменем своего сеньора во время войны. Но навыки воина не стоили и медного гроша в мирное время, а война не всегда была тогда, когда он в ней нуждался. Человек должен был пробивать себе дорогу в мире с теми талантами, которые у него были, а талант Эркана Трарама заключался в убийстве.

И с тем, что ты заработаешь на этом, ты, возможно, наконец-то сможешь уйти на пенсию, в конце концов, сказал он себе.

Кроме того, было не так, как если бы Мархос Силверэкс был его королем, не так ли?

Глава тридцать пятая

Лиана заставила себя спокойно сидеть на широкой крытой веранде охотничьего домика.

Что она действительно хотела сделать, так это встать, энергично расхаживать по комнате и провести несколько минут, крича на сэра Фрадара Суордшэнка. Однако вместо этого она бы с радостью променяла время крика на возможность снять красивую, гладко причесанную голову лорда-правителя Голден-Хилла.

Желательно медленно. По дюйму за раз.

Казалось очевидным, что, что бы ни думали другие, король Мархос не питал никаких подозрений относительно верности ее отца. Если уж на то пошло, она вовсе не была уверена, что Суордшэнк действительно беспокоится о лояльности Теллиана. Но это была работа Суордшэнка - рассматривать все возможности, и правда заключалась в том, что они слишком мало знали о том, что происходило. Учитывая то, что они знали, решение стоять на месте или искать более безопасное место можно было оспорить в любом случае, и у короля не было привычки капризно отвергать мнение умелого и опытного оруженосца, которого он выбрал командовать своей личной охраной еще до того, как сам достиг совершеннолетия и вступил в должность короны в своих собственных правах. Выбор, сделанный Суордшэнком, мог расстроить и обеспокоить ее, и она могла быть убеждена, что это был неправильный выбор, но она не сердилась на него за это. Во всяком случае, ни разу у нее не было возможности подумать об этом с его точки зрения и немного остыть.

Но Голден-Хилл, теперь... на него она определенно могла сердиться. Даже сейчас, она знала, он внимательно наблюдал за группой безоружных придворных и слуг, окружавших короля в большой комнате ложи в качестве последней линии обороны. И пока он стоял там с мечом в руке и непоколебимым выражением благородной цели, он, несомненно, продолжал время от времени бросать тщательно отточенные ядовитые слова, чтобы подорвать авторитет ее отца. Да и барон Теллиан в данный момент был не в том положении, чтобы парировать его атаки.

В отличие от других придворных, он и Хатан взяли с собой свои доспехи. Лиана знала, что это было исключительно из-за его обещания ее матери после того, как прошлой весной засада была так близка к тому, чтобы убить его. Голден-Хилл (как и следовало ожидать) прокомментировал, как "повезло", что Теллиан и, конечно же, его ближайший и наиболее доверенный товарищ (никогда не стоит называть его "приспешником") "случайно" оказались в полном вооружении в тот момент, когда король мог подвергнуться угрозе об убийстве. Очевидно, он имел в виду только то, как повезло защитникам, что они были усилены двумя такими грозными всадниками ветра! Он никогда не имел в виду, что это могло бы обезопасить их двоих в той запутанной, отчаянной схватке, которая могла бы разразиться при таких обстоятельствах! Да ведь это могло бы означать, что они подозревали, что их броня действительно может понадобиться, и ничто не могло быть дальше от его намерений!

По крайней мере, несколько из этих колких слов тоже должны были прозвучать в ее адрес. И, к сожалению, Голден-Хилл был не единственным из придворных короля, который явно хотел, чтобы, если кто-то собирался предупредить короля о возможном заговоре, предупреждение могло исходить, по крайней мере, от кого-то с каплей респектабельности.

Всего этого было вполне достаточно, чтобы заставить любого кипеть от гнева, но она знала, что эти причины были почти поверхностными.

Нет, истинной причиной ярости, бурлящей под ее внешним подобием спокойствия, был тот факт, что, в отличие от ее отца, у нее не было доспехов... и она оставалась далека от того, что кто-то мог бы назвать обученной наездницей ветра. Вот почему она сидела на этой веранде с натянутым луком рядом, колчаном стрел через плечо и короткими мечами девы войны на боку, в то время как ее отец, Хатан, их конники и Гейрфресса ждали, чтобы принять бой с любым нападающим.

<Я должна быть с тобой... и отцом!> - молча бушевала она, обращаясь к своей копытной сестре.

<Пока нет, сестра>, - гораздо мягче ответила Гейрфресса, поднимая голову и оглядываясь через плечо на Лиану со своего места в центральном дворе охотничьего домика. <Нет, пока ты не научишься сражаться в седле, а не просто ездить верхом. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы рисковать тобой, когда тебя не научили должным образом защищаться с моей спины. И у тебя даже нет брони!>

Лиана почувствовала, как сжалась ее челюсть, и заставила себя расслабить ее, потрясенная всплеском гнева, который она почувствовала на Гейрфрессу, из всех людей!

<Ты не сердишься на меня>, - сказала ей Гейрфресса с чем-то почти похожим на нежный смех. <Не совсем. Ты злишься, когда слышишь голос разума, говорящий тебе то, что ты не хочешь слышать, и так случилось, что это мой голос. И причина, по которой ты злишься, заключается в том, что ты чувствуешь себя как-то виноватой в том, что сидишь там "в безопасности", в то время как твой отец, Хатан, Датгар и Гейрхэйлан все здесь со мной. Но, знаешь ли, на самом деле там, где ты находишься, не все так "безопасно". Пока мы тебя должным образом не обучим, там ты просто в большей безопасности, чем была бы здесь. И хотя признаю, что у тебя гораздо лучшая отправная точка, чем у Базела, когда Уолшарно впервые взял его к себе, это займет некоторое время.>

Лиана была вынуждена кивнуть, а Гейрфресса тряхнула головой, взмахнув гривой, затем повернулась обратно к закрытым воротам, встав между двумя жеребцами и их всадниками в тяжелой броне. К сожалению, ни ее отец, ни Хатан не догадались взять с собой копья. Вместо этого у них были натянуты конские луки, которые вначале были бы более эффективны с седла всадника, чем мечи, по крайней мере, если бы их враги не были бронированы намного лучше, чем ожидал кто-либо. Но что терзало сердце Лианы, так это осознание того, что у Гейрфрессы не было вооруженного луком всадника, потому что Лиана еще не овладела этим искусством. И это означало, что в то время как два бронированных всадника ветра могли бы оставаться вне досягаемости оружия противника, у Гейрфрессы не было бы другого выбора, кроме как приблизиться, чтобы она могла использовать то оружие, которым наделила ее природа.

И в отличие от жеребцов, она не была защищена.

Прекрати это, твердо сказала она себе. Ты не можешь изменить это своим беспокойством, и Гейрфресса знает, что ты чувствуешь, даже если ты на самом деле ничего ей не говоришь. Последнее, что тебе нужно делать в этот момент, - это отвлекать ее!