Джим Батчер - Грязная игра
После поцелуя Кэррин ещё раз хихикнула.
Она даже не подозревала, что я засунул половину своих бриллиантов ей в пару вязаных носков, пока она не видела.
* * *Примерно к десяти часам я вернулся в дом Карпентеров. Вечер был не по сезону мягкий, даже немного душный. Я сидел на крыльце с Майклом, в одном из пары кресел-качалок, сделанных им собственноручно. У каждого из нас в руке было по бутылке светлого эля Мака, а ещё по паре уже пустых бутылок стояло у ног.
Мэгги пристроилась у меня на коленях. Она заснула полчаса назад, положив голову мне на грудь, и я бы не нарушил её сон даже ради всего золота мира. Или ради третьей бутылки пива. Мыш дремал у моих ног, обрадованный возможностью быть так близко к обоим людям, которых он хотел обслюнявить больше, чем всех остальных.
— Так операция Кэррин прошла успешно? Она поправится? — спросил Майкл.
— Возможно, она восстановится не до конца, — ответил я. — Но доктора обещали ей девяносто процентов.
— Замечательная новость, — сказал Майкл. Я заметил, что он посмотрел вниз, на свою больную ногу, лежащую на стуле, который Молли принесла из кухни специально для этих целей. Я почти слышал, как он мечтает восстановиться хотя бы на пятьдесят процентов. По крайней мере, Никодимус ударил его в ту ногу, которая и так уже была повреждена.
— На что это было похоже? — спросил я его. — Снова вступить в бой?
— Ужасно, — сказал он с улыбкой. — И словно на некоторое время… словно я снова стал молодым. Полным энергии и ожиданий. Это было потрясающе.
— О чём-нибудь жалеешь?
— Нет, — сказал он, затем нахмурился и добавил: — Разве только об одном.
— Знаю, — сказал я. — Ник смылся вместе с Граалем.
Он кивнул, и его лицо потемнело от беспокойства.
— Эй, мы ведём по очкам: четыре артефакта из пяти, — сказал я. — Не так уж и плохо.
— Не уверен, что подсчёт очков тут уместен.
— Как ты думаешь, что он будет с ним делать?
Майкл пожал плечами и задумчиво отхлебнул пива.
— Грааль — самый мощный символ Божьей любви и скорби на свете, Гарри. Я не представляю, как он сможет использовать его во вред. Но Никодимус пожертвовал так многим ради него, что, подозреваю, он знает, как его использовать.
— Полагаю, Грааль был вторичной целью, — сказал я. — На самом деле ему было нужно что-то другое.
Нож всё ещё лежал в кармане моего плаща, который был накинут на стул в дань тёплому вечеру.
Майкл взглянул на мой плащ и кивнул:
— Что ты будешь делать с оставшимися четырьмя артефактами?
— Изучать их. Постараюсь узнать о них больше, пока не пойму, когда и как их можно использовать.
— А до этого?
— Буду хранить в безопасном месте, — я подумал, что глубокие туннели Предела Демона подойдут.
Он опять кивнул и стал рассматривать свою бутылку:
— Ты не думал о том, чтобы вернуть их назад Церкви?
— Учитывая обстоятельства, нет.
Он поморщился и снова кивнул. И после очень долгого молчания наконец сказал:
— Боюсь, ты прав.
Эти слова заставили меня внимательно на него посмотреть.
— Захваченные нами Монеты не могли просто исчезнуть из своего хранилища так быстро и легко, — медленно произнёс он. — И это значит…
— Что кто-то в Церкви поспособствовал их возвращению в оборот.
— Продажность, — сказал Майкл прямо.
Я подумал о состоянии дел в Белом Совете, телефоне Молли и содрогнулся.
— Да, — сказал я, — вокруг её полно.
— Тогда ты поймёшь, почему я должен это сделать, — Майкл откинул голову назад и крикнул: — Хэнк!
Мгновение спустя маленький Гарри появился в дверях. В руках он нес Амораккиус, ножны, перевязь и всё остальное. Он передал это всё Майклу, который потрепал волосы мальчика и отправил обратно в дом.
— Вот, — просто сказал Майкл, и прислонил Меч к моему креслу. — Когда будешь прятать артефакты, возьми и его. Ты снова его хранитель.
Я нахмурился:
— Это за то, что я так хорошо справился с этой работой в прошлый раз?
— Вообще-то, — ответил Майкл, — ты отлично справился. Ты защищал Мечи от тех, кто пытался ими завладеть, и перепоручал их тем, кто использовал их правильно.
— Мёрфи не смогла, — сказал я. — Хочу сказать, я знаю, что в конце концов всё обошлось, но мой выбор очевидно был ошибкой.
— Но ты не просил её стать истинным Рыцарем, — сказал Майкл. — Ты доверил ей Меч для одной единственной цели — чтобы помочь спасти твою маленькую девочку в Чичен-Ице. Она сама назначила себя хранителем Мечей после твоей предполагаемой смерти. А сегодня утром ты отдал Меч Веры нужному человеку в нужное время.
— Это была случайность.
— Я не верю в случайности, — возразил Майкл. — Не тогда, когда речь идёт о Мече Веры.
— Думаю, я не хочу его брать.
— Конечно, выбор за тобой. И это правильно. Но Уриил просил меня передать его тебе. И я тебе доверяю.
Я вздохнул. Мягкое тёплое тельце Мэгги испускало какие-то субатомные частицы, вызывавшие во мне сонливость. Наверное, это были сонливоны. Мыш немного похрапывал, генерируя собственное поле сонливонов. Ласковая ночь тоже мне не помогала. Как и побитое тело.
На мне и так много чего лежало.
— Дело в том, — сказал я тихо, — что хранителю Мечей нужна прежде всего ясность суждений. А я больше не уверен, что на такое способен.
— Почему нет? — спросил Майкл.
— Из-за Зимней мантии. Из-за Мэб. Если я возьму Меч, могут произойти плохие вещи.
— Конечно могут. Но я ни на секунду не поверю, что они могут произойти, потому что ты им позволишь.
— Я хочу сказать, что если… что если Мэб доберётся до меня в конце концов? — Я махнул рукой. — Звезды и камни! Я только что провёл выходные, работая с динарианцами в интересах долбаного Марконе. Я буду заниматься подобным… сколько? Пару лет? Чем я стану через пять таких лет? Или десять? Или сто пятьдесят?
— Я не поверю в это ни на секунду, — повторил Майкл. — Я тебя знаю.
— Я больше не уверен в самом себе, — сказал я, — и это пугает меня до чёртиков. Что, если ей удастся? Что, если она превратит меня в своего личного монстра? Что она сделает со мной тогда?
— Гарри, — сказал Майкл, — ты задал совершенно неправильный вопрос, друг мой.
— Что ты имеешь в виду? — удивился я.
Он посмотрел на меня серьёзно, даже обеспокоенно:
— Что она сделает с тобой, если ей это не удастся?
При этой мысли у меня в животе всё затрепетало от страха. Повисла тишина. Ночь была тёмной, тихой и туманной. Но в это время где-то далеко Мэб не сидела на месте, строила планы. И в этих планах были части — тёмные, кровавые, жестокие части — которые касались и меня.
