Евгений Малинин - Драконья ненависть, или Дело врачей
Больше эльфы не стреляли, дожидаясь благоприятного для атаки момента, и вдруг из-под щитов, прямо в небо ударил густой дождь черных стрел. Они унеслись ввысь, исчезая из виду, но не исчезли, а начали вновь увеличиваться в размерах, целя в верхушки скал, на которых засели эльфы.
Черная колонна между тем выходила из зоны обстрела двух моих лучников… прошло еще несколько мгновений и я скомандовал:
«Гоблины, вперед!»
На этот раз удар был нанесен точно. С двух сторон из едва приметных щелей, складок гранита, сглаженных ям на казавшийся несокрушимым строй черных извергов с гиканьем, воплями и визгом бросились маленькие гоблины. Только сейчас я понял, насколько эти фейри были меньше людей и… насколько их было мало!
Три десятка гоблинов, против двадцати черных извергов, дубины против мечей!.. И все-таки неожиданность нападения, а может быть и сумрак, скрывавший невеликое количество нападающих, сыграли свою роль. Колонна остановилась, ощетинилась мечами, начала отбиваться!.. Но изверги действительно только отбивались, не отваживаясь на контрудар, они еще не разобрались кто на них напал и сколько нападающих! И в этот момент я послал Пурпурную Дымку вперед.
Тот десяток гоблинов, что оказался на моем пути, неожиданно слаженно расступился, и я врезался в прикрытый щитами прямоугольник моей же собственной пехоты, моих же собственных отборных гвардейцев! Возможно, вид своего бывшего господина занесшего Серое Пламя над их головами, поразило черных извергов больше чем внезапная атака гоблинов, но колонна дрогнула, попятилась, а затем, разом развернувшись, покатилась вниз!
«Гоблины, назад!» – Немедленно рявкнул я, пресекая возможное беспорядочное преследование и… они послушались. Крошечные темные фигурки в надвинутых на брови колпаках и топорщащихся самодельных доспехах вдруг растворились в скале, словно их и не было. Даже Дымка артачилась дольше, когда я попытался повернуть ее назад.
Черные изверги отступили совсем недалеко. Как только они поняли, что преследования не будет, их колонна остановилась, и гвардия дана Тона снова развернулась к гребню перевала лицом. Однако немедленной атаки не последовало. Вместо этого вперед вышел сам дан Тротт. Целую минуту он рассматривал меня, а затем крикнул своим хрипловатым баритоном:
– Дан Тон, почему ты из защитника людей превратился в их недруга?! Почему ты защищаешь нечисть, ведь ты сам объявил поход против нее?!
Я помолчал, а затем коротко ответил:
– Люди не нуждаются в защите!.. Они хуже любого хищника!
– Мы все равно сметем тебя с перевала! – Крикнул дан Тротт. – Но теперь тебя будут проклинать в каждом человеческом доме, как предателя и… нечисть!
«Можно подумать, что сейчас меня благословляют!» – С усмешкой подумал я, но отвечать ничего не стал. Вместо этого я внимательно, задействовав Истинное Зрение, рассматривал поле битвы.
Четверо черных извергов лежало на тропе, они не дошли до гребня перевала всего десятка метров. И двенадцать крохотных, темных, неподвижных фигурок, окружало убитых извергов! Счет был явно не в нашу пользу!
А дан Тротт снова отошел за колонну черных извергов, которые, перестроившись, вновь начали подъем к гребню перевала.
«Еще одну атаку мы, пожалуй отобьем, а вот третья точно будет последней! – Прикинул я про себя, – И тогда останутся только девять гномов!»
И словно услышав меня, подал голос Шахт-десятник:
«Дан, нам-то что делать?»
«Ждать, – быстро ответил я, – вы у меня – последний резерв командования!»
Черная колонна неотвратимо приближалась, а следом за ней поднимался и дан Тротт в окружении своих приближенных. И вдруг над обрезом скалы, почти у меня над головой, выросла тонкая, высокая, гибкая фигура, и в то же мгновение сухо тенькнула тетива большого лука. Эльф метил в сердце сияющего дана Высокого данства, но необходимая скорость выстрела подвела его– стрела вошла в левое плечо дана, чуть выше ключицы! А эльф, постояв секунду высоко в небе, рухнул вниз головой на камни тропы. Из его горла, правого глаза, и живота торчали четыре ответные черные стрелы.
А вслед за этим с неба на землю спустился жалобный стон, похожий на рыдания, и голос, напоминавший маленькую арфу пропел:
– Прощай благородный Уолейн, я отомщу за тебя!..
И снова черный прямоугольник строя черных извергов подошел к невидимой границе. И снова по моей команде из щелей, гранитных складок, нор высыпали вооруженные дубинами гоблины… Но на этот раз черные изверги ждали этой атаки, они спокойно и сосредоточенно расправлялись с угрюмыми малышами в надвинутых на брови колпаках. И тогда я скомандовал:
– Гномы, за мной!..
Теперь уже Пурпурная Дымка атаковала несокрушимый строй черных извергов в окружении размахивающих мечами, орущих дурными голосами крошечных бородачей. И снова наша атака была успешной – после яростной схватки, строй извергов дрогнул и подался назад! Назад!! НАЗАД!!! На осыпь, на огромные скальные обломки, сотворенные глупыми троллями!
И мы отошли назад, назад… Назад. На гребень перевала. Нас осталось: один человек… или призрак… четверо гномов, двое из которых были ранены, трое гоблинов, потерявших свои дубинки и заменивших их гномьими мечами, один эльф, спустившийся со скалы, и одна магическая кошка-лошадь!
Я оглядел свое оставшееся воинство и понял, что путь в долину Человеческого плача открыт для дана Тротта!
А черный прямоугольник черных извергов снова карабкался вверх по тропе, к гребню, за которым их ждала невиданная награда, к нам, еще остававшимся в живых защитникам перевала.
«Что же ты не уходишь?» – Просквозил в моей голове неизвестно кем заданный вопрос.
«Еще не вечер!» – Явно невпопад ответил я, потому что и вечер уже наступил, и остановить поднимающихся захватчиков я не мог…
Но тут ранний вечер померк, словно всю округу накрыло некое темное, но прозрачное покрывало! Строй черных извергов, остановить который, казалось, не могло уже ничто, замер, как замерли на месте и следовавшие за этим строем главари набега. Я хотел было поднять к небу лицо, чтобы убедиться в стремительном наступлении ночи, но в это момент поверх наших голов с яростным, сбивающим с ног шипением пронеслась широкая, тугая струя широко клубящегося тумана и в мгновение ока окутала наших противников. Я замер, боясь оторвать взгляд от накрывшего черных извергов облака, а оно продолжало клубиться, пенится, волноваться!.. Наконец, белая пелена истаяла и…
Я увидел, уже знакомую мне картину – черные изверги частично лежали, частично стояли немыми темными статуями, позади которых застыли четыре неподвижные фигура: одна темно-синяя и три светло-голубых! Мне не надо было спускаться к этой группе, чтобы убедиться, что все эти люди умерли от… удушья!
