Ким Сатарин - Вторая радуга
Собеседник остался сидеть, с недовольным видом наблюдая, как юноша носится по поляне, стремительно нанося удары по различным грушам или деревяшкам. Больше молодой мастер перерывов в занятиях себе не позволял, а попытки заговорить с ним незаметно пресекал ещё на стадии оформления мысли. Через неделю супруги внезапно прекратили занятия.
— У зятя отец умер, он поехал хоронить. Сестра в положении, одна осталась, — объяснил своему инструктору Ермолай. — Надо поддержать.
— Да, куда тут денешься, — согласился тот, — надо так надо. Жаль, из тебя интересный боец получился бы. Ты мне так и не сказал, какому виду боя ты раньше учился.
— Да не учился я вообще, — ответил чистую правду ученик. — То есть бою с холодным оружием учился, а рукопашному — нет.
Инструктор молча покачал головой и явно ему не поверил.
Анна по квартире уже не ходила — передвигалась, озабоченно прислушиваясь к бьющейся в ней новой жизни. Рожать она собиралась на третьей неделе октября.
— Лёня задержится на пару дней. Там мать плоха, её одну оставлять нельзя, а на тёток надежды никакой. Только ещё больше её заведут, — она безмятежно зевнула. — Я винегрет сделала, а если мало покажется, вы уже сами о себе позаботьтесь.
— Спасибо, Аня, нам хватит, — Ольга глянула на мужа, прикрывшись мыслезащитой, и спросила, что делать.
Во дворе стоял микроавтобус, в котором сидели шесть человек, приехавших по их душу. Пара пистолетов, дубинки, монтировки, ножи, кастеты. Самые обычные бандиты, ждущие приказаний. Тот, кто отдал им такой приказ, также оказался самым обычным человеком, выполняющим письменный приказ, исходивший от другого простого человека, криминального авторитета. Кто отдал приказ авторитету, проследить не удалось — тот находился в Монголии, и его кто-то прикрывал.
— Я, пожалуй, в магазин схожу, рыбы копчёной куплю. Аня, где у вас тут… Спасибо, я уже понял, — весело проговорил Ермолай, обуваясь.
— Идти-то зачем? — мысленно спросила супруга.
— Машину заберу. В хозяйстве пригодится…
Идти для того, чтобы нейтрализовать бандитов, конечно, было незачем. Этих шестерых он мог убить, усыпить, заставить делать что угодно, не выходя из квартиры. Обладатель синей повязки заменял роту спецназа, а с Ольгой вдвоём они могли полностью контролировать территорию в двадцать квадратных километров. Но Харламов решил раньше времени своих возможностей не раскрывать. Спускаясь по лестнице, он сжёг мобильники бандитов, а потом вывел из строя их пистолеты. Двор он накрыл мыслезащитой, заметив мимоходом, что то же самое сделала Ольга.
— … незначительность, так что на меня никто не обратил внимания. Вытащил водителя, дал ему в лоб, чтобы на ногах стоял, но в происходящем не участвовал и запихал его в салон.
— А остальные что в это время делали? — деловито спросил Лысый.
— Я им не разрешал что-либо делать, — ответил ученик. — Отвёз их к Енисею, выгрузил, и убедил, что им очень хочется купаться, а обо мне и задании они и думать забыли. Ну, а потом поехал за копчёной рыбой…
— И кто за этим стоял, ты выяснил?
— Выяснил. Наш общий знакомый, Чжань Тао. Я ему летом задал мысленный вопрос — какие два процесса мы понимаем под прямым чувствованием? Он ответил действием. Уже через день я лишился прямого чувствования. Мастер Чжань Тао его блокировал. Но Олю он не блокировал, она задала вопрос и ответ был такой: наше сознание либо напрямик преобразует поступающую от завитка Раковины Мироздания информацию, либо берёт отражение непосредственно от Края. Но ко второму процессу способны только те, кто касался Края либо подобных ему объектов. Второй способ точнее, потому что информация от Края первична, а от Завитка — уже преобразована чьим-то сознанием. Так что я теперь владею обоими способами. Мастер Тао узнал, что я использовал его подсказку, и снял блокировку. А машину, мне кажется, он прислал мне в подарок.
— Вместе с бандитами? — рассмеялся Константинов.
— Это была бригада доставки. Зато никто никогда её искать не станет. Я на ней уже почти месяц езжу.
Ольга стояла у окна кабинета Лысого и молчала, глядя на двор. Там привычно рубились мечами, вполне настоящими, так что лязг железа временами заглушал негромкую беседу. Лысый повернулся к ней и спросил, добились ли они чего интересного в ходе своих погружений. Про Зрачок Истины Аникутина промолчала, зато изложила беседу с колдуньями Реденла и то, как они с мужем освоили прямое чувствование от Края.
— Как там, в моём мире, зима? — спросил зять, который эту часть истории пока не слышал.
Дочь шамана сказала, что наступила ранняя весна, но снег на сопках ещё держится, и что они порядком промокли, пока настраивали свои способности, топчась у Края.
— Противоречий между двумя видами чувствования нет?
— Прямого, Юрий Константинович, нет. Просто они позволяют получать ответы на разные вопросы. Прямое чувствование от Завитка проходит через сознания множества людей, и его лучше использовать для вопросов о мыслях, намерениях. А напрямик через Край — о природе, о фактах, и оно намного точнее, — ответила Аникутина. — Леонид, например, воспринимает историю предметов. Это возможно только через Край, так что Лёня уже настроен…
— И где я мог? — пожал Кутков плечами.
— Оля же сказала, что есть в расщепе объекты, обладающие свойствами Края. И в Камете есть, это прондаги. Верно? — скосил глаза на Ольгу Лысый.
— Верно. А мы ведь с вами на эту тему никогда не разговаривали, — ответила та, одарив Селиванова недоумённым взглядом.
Директор пробормотал себе под нос, что он давно работает, и весь свой опыт точно передать не сможет, никакого времени не хватит. И предложил рассказать о своих достижениях Куткову. Но тот, кроме десятка погружений в Реденл, в ходе которых он добрался до первого настоящего города, ничего примечательного не добился.
— Отца вот хоронил, мать успокаивал. Она ко мне хотела переехать…
— У вас, вроде, отношения были не лучшие, — осторожно заметил Селиванов.
— Они и сейчас не самые замечательные. Только она одна осталась, сеструха у меня вышла замуж и уехала в Кемерово, она мать забрать не может, они в общежитии живут.
В общем, Куткову пришлось восстанавливать контакты со всеми знакомыми, чтобы убедить мать, что он не оторванный ломоть и будет временами возвращаться в родной посёлок. Только при таком повороте событий она согласилась остаться дома.
— Сказал бы ей, как есть — "не хочу всех вас видеть", — недовольным тоном прервала его рассказ Ольга.
— Был бы в этом уверен, так и сказал бы, — пожал плечами Лёня. — Я немного иначе теперь на них смотрю. Несчастные, закомплексованные и завистливые люди. Каково им было ощущать, что среди них растёт человек, самой природой предназначенный для иной жизни?
