Кристофер Банч - Король-Демон
Мы очутились на другой просторной площади, и я приказал Биканеру дать команду остановиться.
— На крыши! — крикнул я. — Убивайте всех чужих. Солдаты вышибли двери, и лучники побежали по лестницам наверх. Когда мы поднялись на крыши, наши враги оказались перед нами как на ладони. Засвистели стрелы, поражая крестьян — и затесавшихся среди них чародеев.
Мы вернулись назад тем же путем, что вошли в город, очищая дом за домом. Уланы — не пехотинцы, но моя прихоть захватить первыми этот паршивый городишко вынудила нас в тот день сражаться в пешем строю. Вскоре к нам присоединились гвардейские и пехотные полки и сражаться стало проще. И все же приходилось драться за каждую улицу, за каждый дом. Мне доводилось участвовать в более тяжелых уличных боях, но и в Иртинге нам пришлось очень несладко. К вечеру город оказался полностью в наших руках, но 17-й Уланский полк потерял убитыми около двухсот человек — почти половину тех, кто оставался в нем на тот момент. Среди погибших был Маных, храбрый воин, пересекший вместе со мной горы по пути в Джарру. Это жгло сердце больнее, чем рана от стрелы, попавшей мне в руку.
К счастью для нас, мы не стали задерживаться в Иртинге, ибо едва последние отряды пересекли реку Анкер, как началась буря. Ветер поднял громадные волны, разметавшие понтоны, река вышла из берегов, словно в весеннее половодье. Если бы мы не успели переправиться, потери были бы огромными. У майсирцев очень сильная магия, но на этот раз они чуть опоздали.
Переправившись через Анкер, мы остановились среди обширных полей, чтобы отдохнуть и набраться сил, ибо впереди были страшные Киотские болота. Я как раз закончил жертвоприношения Сайонджи, прося ее дать Маныху в следующей жизни счастье, и тут ко мне пришел с одним любопытным предложением Йонг.
Выругав себя за то, что мне самому не пришла в голову эта мысль, я посоветовал Йонгу немедленно отправиться к императору. Йонг не умел выражать свои мысли словами — он был солдат, а не дипломат. В отличие от Мерсии Петре, он не был и теоретиком. Но сейчас он говорил с таким пылом, что его глаза горели от возбуждения. Йонг настолько завелся, что без разрешения схватил со стола стакан и, налив бренди из графина самого императора, осушил его залпом, после чего наполнил стакан снова.
По мнению Йонга, императору следовало объявить всех майсирцев свободными. Освободить крестьян от рабской зависимости землевладельцу, освободить аристократов от долга королю, накопившемуся за многие поколения. Дать всем желающим право стать нумантийцами, распоряжаться своей собственной землей, уходить из деревни в города. Разрешить заниматься любой торговлей. Сказать женщинам, что они не обязаны оставаться в браке, если не хотят того. Провозгласить отмену всех сословных привилегий, кроме тех, что дарует новый повелитель, император Лейш Тенедос.
— Это заставит майсирцев задуматься, — закончил Йонг. — После чего надо будет разрешить им служить в нашей армии. Черт побери, лучше объявить обязательную воинскую повинность. Байран занимается тем же самым, так что майсирцы не будут особо возражать. Это поможет нам избавиться от проклятых бандитов, вцепившихся нам в задницу, и восстановит силы армии. Пусть с партизанами воюют их сородичи, лучше нас знающие, где те могут скрываться.
Могу поручиться, майсирцы будут воевать на совесть, ибо я со своими разведчиками видел в деле их охотников, лесорубов и других бродяг, и они мне понравились. Надо только держать с ними ухо востро, не забывая о том, что их все время тянет на мелкие подлости. Я уверен, ваше величество, что мы без труда захватим Майсир руками самих майсирцев.
Йонг расцвел в улыбке, ожидая, что император расхвалит его до небес. Вместо этого Тенедос, молча оглядев его с ног до головы, повернулся ко мне.
— Ты уже слышал это предложение и, судя по всему, его поддерживаешь.
— Разумеется, ваше величество. Йонг не упомянул еще об одном преимуществе, мимо которого нельзя пройти. Я считаю, что, как только вы объявите майсирских крестьян свободными, армия противника рассыпется сама собой. Нам достаточно будет захватить Джарру, и весь Майсир окажется у ваших ног. У майсирцев будут все основания хранить вам верность, и Майсир не превратится в рассадник вечного недовольства, каким является, ну, скажем, Каллио.
— Понятно. — Император встал. — Вы оба сошли с ума?
— Прошу прощения, мой государь?
— По-моему, я выразился ясно. Вы отдаете себе отчет, что произойдет, если я буду настолько глуп, что последую вашему совету? Во всем Майсире немедленно воцарится хаос. Не останется ни законов, ни порядков, ни тех, кому повиноваться.
— Вот и прекрасно, — воодушевленно подхватил Йонг. — У майсирской армии появится чем заняться, и королю Байрану будет не до нас.
— Это же будет полная анархия! — прошипел Тенедос. — Если в стране начнется полнейший хаос, кто скажет, можно ли будет восстановить в ней порядок? Очевидно, вы не осознаете, как близки мы были к катастрофе в гражданской войне, развязанной Товиети и стоящим за ними Чардин Шером. Тогда я... мы едва не потеряли все!
А теперь вы предлагаете снова бросить игральные кости, самонадеянно полагая, что потом все как-нибудь разрешится само собой. Вы случайно не забыли, что Товиети действуют и здесь, в Майсире? Как они отнесутся к нашему неожиданному подарку? И как это повлияет на обстановку у нас, в Нумантии? Не поднимут ли головы наши Товиети, узнав о вашем бредовом обращении? Тогда нам придется вести войну на два фронта: здесь, в этой жуткой стране, и у себя дома. У меня нет ни малейшего желания почувствовать на своей шее желтый шелковый шнурок.
Раньше я считал вас обоих людьми неглупыми, теперь больше в этом не уверен. Ступайте прочь с глаз моих и не вздумайте хоть словом кому-нибудь обмолвиться о ваших сумасшедших предложениях, если не хотите в полной мере ощутить на себе мой гнев. Вон!
Йонг стремительно вышел из шатра. Задержавшись у выхода, я отсалютовал императору. Он мне не ответил.
Йонг ждал меня на улице. Зная крутой нрав хиллмена, я ожидал, что он будет кипеть от ярости. Сам я был взбешен. Но Йонг был бледен как полотно, и причиной тому мог быть только страх. Я прежде считал, что ему не знакомо это чувство.
— В чем дело?
— Не здесь. Пошли.
Он отвел меня на невысокий пригорок, где мы оказались совсем одни, если не считать двух часовых, обходивших свои посты в паре сотен ярдов от нас.
— Сожалею, что император так грубо отверг твой план, — начал я. — По-моему, он не прав. Я по-прежнему считаю, что ты...
Йонг махнул рукой.
— Забудь о том, что я тебе сказал. А император скоро поймет, что тот, кто не задумываясь называет другого дураком, как правило, смотрит на свое отражение в зеркале. Нумантиец, над нами нависла страшная беда.
