Наталия Шиманская - Дочь Земли
Двадцать вторые сутки её пребывания в этом странном месте без названия, которое условно именуют "лагерем". Прямоугольник монитора под потолком равнодушно отсчитывает время. Секунды, минуты, часы. Только благодаря этому механическому подсчету, Дана имеет возможность определяться во временных сроках и отрезках. Других ориентиров, помимо, нет.
Их дни проходят одинаково. Звонок будильника поднимает с постели. Хронометр чеканит счет. Гигиенические процедуры. Стремительное облачение в робу униформы. Завтрак наскоро. Обязательная порция неизвестного напитка. Дана подозревает, что это какой-то допинг или препарат, воздействующий на психику. Общий сбор.
Она ступает в открывшийся проем, быстро шагает по ленте коридора, присоединяется к группе. Безмолвная стража сопровождает их к месту занятий. Зачитывается распорядок дня. Начинаются тренировки и тренинги.
Из двадцати четырех суточных часов восемь отводятся на сон, еще два - на условно утреннее и вечернее личное время. Остальные посвящены обучению во всех его возможных формах и видах. Их заставляют запоминать массу всяческой информации. А потом нещадно экзаменуют и допрашивают. Их принуждают тренироваться до изнеможения и отключки, а после устраивают жесточайшие проверки. Они превращены в безликие живые машины. Без права защищаться, не соглашаться, давать слабину, отстаивать себя. Любые несогласия и протесты давятся в корне. А несколько дней назад Дана воочию убедилась, что волю чувствам тут давать ни в коем случае нельзя. Если тебе жизнь дорога, конечно!
Высокий светловолосый парень выделялся среди остальных подчеркнутой нервозностью и больными, отчаявшимися глазами загнанной лошади. В короткие минуты передышек, он не спешил общаться с другими пленниками, хотя им позволялось. Держался всегда осторонь, обособлено и замкнуто. А на тренировках выкладывался с таким бессмысленным остервенением, что это походило скорее на непрекращающийся нервный срыв, чем на желание добиться впечатляющих результатов. При этом выражение лица его всегда носило одинаковую маску злобности и боли. Казалось, он равно ненавидит, как загнавших его в эту ловушку, так и собственных невольных товарищей по несчастью. Естественно, такое поведение отпугивало даже наиболее общительных из группы. И парня старались обходить сторонкой, не трогать лишний раз. И все было тихо-мирно. До того рокового дня!
Отрабатывались приемы самообороны. Отрабатывались в парах. В полную силу. Никакой имитации. Все всерьез. И травмы, конечно, случались. Они были неизбежны при таком подходе, я бы сказала. Но пострадавшим оказывалась неотложная и действенная помощь. И они возвращались в строй уже через несколько минут, чтобы приняться за дело с обычным усердием. И зла на причинивших боль или нечаянные увечья не держали. Всякий понимал прекрасно - его партнер не виноват, он лишь следует установленным правилам. Ничего личного, никакой сознательной агрессии. И тут....
Пространство тренировочного зала разорвал дикий рев. Спаррингующиеся, все, как один, бросили тренировку. Ошеломленные, перепуганные взоры обратились к источнику. Картина, представшая взглядам, была поистине ужасна. Изрыгая бешеные ругательства, светловолосый молотил своего условного соперника, как боксерскую грушу. С первого взгляда видно было, он не избивает противника, он стремится его убить! Лицо жертвы превратилось уже в залитое кровью месиво, голова бессильно моталась. И признаков жизни несчастный не подавал. Но блондин, казалось, этого не замечал и останавливаться не собирался. Когда подоспевшие охранники оторвали его от бездыханного уже тела, он продолжал вопить и бесноваться, и порывался накинуться на них самих, пока они его не скрутили.
Молча, не выказывая эмоций, стражи облачили бунтовщика в кандалы и пристегнули тут же, к незаметным доселе крюкам в стене. Он еще немного подергался, проклиная и угрожая, но быстро затих, пришел в себя и тяжело дыша, смотрел теперь вокруг, испуганно и растерянно.
Бесстрастно посовещавшись между собою, охрана отогнала прочих невольников подальше и приказала им усесться на пол, что и было незамедлительно выполнено. Переложив безжизненное, избитое тело на явившиеся откуда-то носилки и, убедившись, что люди подчиняются и настроены мирно, солдаты снова заняли свои места вдоль стен. Потянулись минуты ожидания, нарушаемые только тихими женскими ахами да сдержанным пугливым перешептываньем. Но вот, бесшумно и стремительно, входные створки разошлись. Высокая стройная фигурка в золотистом струящемся одеянии переступила порог. Неторопливо и плавно вышла на середину, остановилась. Поднявшиеся к голове руки отбросили широкий капюшон. Искрящиеся каштановые локоны шелковыми змейками рассыпались по спине и плечам. Неестественно яркие, пронзительно зеленые глаза обводили присутствующих внимательным, сочувствующим взглядом. Люди замерли и почти перестали дышать в почтительном, восхищенном онемении. Она являла собою оживший образ волшебницы из загадочных сказочных миров. Может быть, нимфы. Может быть, эльфа. Она не могла быть человеком. Она была слишком красива для него. Слишком... совершенна!
Налитые свежестью чувственные губы приоткрылись. Глубокий, пьянящий негою голос вошел в сердца тончайшим лезвием отточенного клинка:
- Я... разочарована!
Тряхнув головою и сложив руки на груди, девушка повернулась к прикованному. Поморщившись, кратко вздохнула.
- Назови причины, человек, побудившие тебя стать сегодня зверем!
Изумрудные глаза, не мигая, ожидали ответа. Невольник, переминаясь с ноги на ногу, опустил голову.
- Я... я защищался. - Пробормотал глухо, натужно. - Он... меня ударил... очень сильно!.. Он меня спровоцировал!! Он сам виноват!!
- Сам виноват, говоришь? - Улыбнулась она задумчиво. - Ну что ж, это... больно. Больно так бесповоротно и бессмысленно ошибаться. - Помолчала, повернула голову к настороженно ожидающей группе. - Давая вам этот шанс, я отбирала его у многих и многих других. Я сочла вас достойными жить. Достойными того чистого и незапятнанного края, куда вы отправляетесь по окончанию подготовки. И там, в своей новой жизни, вам назначено быть единым, сплоченным организмом. Одним народом, одной семьей. Вы обязаны ценить ваших собратьев. Оберегать, поддерживать, заботиться. Вы должны показать, что вы достойны! А вместо этого, от малейших неудобств и душевной слабости, вы уже здесь и сегодня становитесь животными!.. Назовите мне хоть одну причину, по которой я должна теперь помиловать вас!!!
Громыханье стальных доспехов, дуновенье арктических ветров. Люди вжимались в камень пола, приникали друг к дружке, закрывали лица и головы руками. Безотчетный ужас обуял их. Как буря, как надвигающийся ураганом смертоносный пожар, она была страшна в своей ярости. Потому, что из глубины обманчиво невинной оболочки наружу рвался сейчас демон. Рвался и хотел единственного - убивать!
