Джон Толкиен - Содружество кольца
— И один хоббит! — воскликнул Мерри. — Не все в Хоббитшире считают, что лодки опаснее диких кобылиц. Моя семья живет на берегу Брендидуима.
— Отлично! — сказал Келеборн. — Тогда возьмете лодки. Их сделают маленькими и легкими, потому что плыть вам далеко, будут места, где придется волочить их по берегу. Вы встретите пороги Сарн Гебир, или Взгорный Перекат; может быть, вам удастся дойти до грохочущего Рэроса, где Река срывается с большой высоты, вытекая из озера Нэн-Итоэль. Могут встретиться и другие препятствия. Лодки на какое-то время облегчат ваш путь, но в конце их придется бросить и уйти от Реки — на запад или на восток.
Арагорн долго благодарил Келеборна. Он был очень рад подарку, ибо теперь у него появилась возможность отложить окончательный выбор пути еще на несколько дней. И у остальных путешественников надежд прибавилось. Какие бы опасности ни поджидали их впереди, навстречу им лучше плыть на широкой спине Андуина, чем тащиться по его берегу, согнув под поклажей собственные спины. Один Сэм сомневался: он по-прежнему считал лодки опаснее диких кобылиц, и никакие доводы, никакие пережитые опасности не изменили бы его мнения.
— Все будет готово и снаряжение доставят на причал завтра до полудня, — сказал Келеборн. — Утром мои подданные придут вам помочь. А пока — доброй ночи и спокойного сна!
— Доброй ночи, друзья! — сказала Галадриэль. — Спите в мире! Сегодня не утомляйтесь думами о завтрашнем дне. Может быть, перед каждым уже намечен его единственный путь, только вы пока не видите своих дорог. Доброй ночи!
Друзья простились с Владыками и вернулись к себе в шатер. Леголас пошел вместе со всеми: была их последняя ночь в Лотлориэне, и они, несмотря на слова Владычицы, устроили совет.
Они долго спорили над решением трудной задачи, которую им задало Кольцо, но к единому выводу не пришли. Большинство явно склонялось к тому, что сначала надо идти в Минас Тирит, чтобы еще ненадолго оттянуть ужас встречи в Врагом. Они бы согласились идти за Реку в Тень Мордора по слову вожака, но Фродо не произносил ни слова и Арагорн все еще колебался.
Когда Гэндальф шел с Отрядом, Арагорн собирался присоединиться к Боромиру, чтобы помочь своим мечом Гондору, ибо он верил, что сон братьев был пророческим и что пора, наконец, наследнику Элендила объявиться и помериться силами с Сауроном в борьбе за власть. Но после гибели Гэндальфа в Мории на плечи Арагорна легла забота об Отряде. Он понимал, что теперь не сможет оставить Несущего Кольцо одного, если Фродо не захочет идти с Боромиром. И вместе с тем он, как любой другой из Отряда, мог помочь Фродо лишь тем, что слепо пойдет за ним во мрак. Что это даст?
— Я пойду в Минас Тирит, — повторил Боромир. — Пойду один, если придется, ибо это мой долг.
Потом он довольно долго молчал, вперив взгляд в лицо Фродо, будто стараясь прочитать его мысли, а когда снова заговорил, то тихо, словно споря с самим собой.
— Если ты хочешь уничтожить Кольцо и не думаешь ни о чем другом, — сказал он, — тогда люди из Минас Тирита тебе не помогут, ибо не войной и оружием это можно сделать. Но если ты хочешь уничтожить военную мощь Черного Властелина, то глупо идти в его владения безоружным и глупо бросаться… — Он вдруг замолчал, сообразив, что думает вслух, — …жизнями. Я считаю, — закончил он громко, — что мы стоим перед выбором: защитить последнюю твердыню или шагнуть в пасть смерти. Во всяком случае, я понял так.
Фродо уловил что-то новое и незнакомое во взгляде гондорца и пристально посмотрел на него. Ясно, что Боромир сказал не то, что думал. «Глупо бросаться…» Чем? Кольцом Всевластья? Он что-то вроде этого говорил на Совете у Элронда, но Элронд ему тогда все объяснил, и он согласился. Фродо глянул на Арагорна, но тот, уйдя в собственные мысли, ничем не показал, что слышал слова Боромира.
На этом споры прекратились. Мерри и Пипин успели незаметно заснуть. Сэм зевал, и голова у него падала. Ночь кончалась.
Поутру, когда они укладывали свой скудный багаж, пришли эльфы, умевшие говорить на Всеобщем языке, и принесли щедрые дары: провизию, одежду и снаряжение для дальнейшего пути. В мешках с провизией главное место занимали очень тонкие лепешки, запеченные снаружи до светло-коричневой корочки, а внутри кремовые. Гимли подержал одну, посмотрел на нее с сомнением и процедил:
— Сухарник…
Но стоило ему отломить краешек и сунуть в рот, как он тут же с удовольствием уничтожил всю лепешку.
— Хватит, хватит! — смеясь, закричали эльфы. — Ты уже съел дневную порцию, рассчитанную на долгий переход!
— Я думал, что это сухарник, такой, как в Дейле пекут в дорогу, когда отправляются в Глухоманье, — сказал гном.
— Это примерно то же самое, — ответили ему, — но у нас эти лепешки называются лембасы, или дорожный хлеб. Они питательнее любой человеческой пищи и при этом действительно вкуснее сухарника.
— Поистине так, — произнес Гимли. — Они даже вкуснее медовых коврижек Беорна, а уж в его племени — лучшие пекари, хотя в последнее время они неохотно делятся с прохожими. Вы гораздо гостеприимнее!
— Но все-таки мы просим вас быть бережливее с провизией, — сказали эльфы. — Ешьте поменьше и только когда по-настоящему проголодаетесь. Мы даем вам запас на тот случай, когда других источников пропитания не будет. Если вы не станете ломать лепешки и оставите их в листьях, как мы уложим, вам хватит надолго — они ведь почти не портятся. И учтите, что любому путнику — даже крупному гондорцу — достаточно съесть один лембас в сутки, чтобы целый день продержаться на ногах.
Потом эльфы развернули и вручили каждому одежду — плащи с капюшонами, сделанные точно по мерке из легкой и теплой шелковистой ткани, которую ткут галадримы. Трудно было определить их цвет: в тени под деревьями они казались серыми, а в другом месте и при другом освещении меняли оттенки и становились то зелеными, как листва, то бурыми, как осеннее поле вечером, то серебристыми, как мерцающая под звездами речная вода. Ворот скреплялся у шеи застежкой, похожей на зеленый лист с серебряными прожилками.
— Они волшебные? — спросил Пипин, с удивлением разглядывая плащи.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — ответил старший эльф. — Они добротные, ткань хорошая, ибо ткали ее в нашем краю. Если ты хотел сказать «эльфийские», то это действительно так. Они вобрали в себя красоту всего, что мы любим, о чем думаем в светлых лориэнских сумерках: в них листья и ветки, вода и камень; наши мастера все это вкладывают в свои изделия. Но это всего лишь одежда, а не доспехи: они не отразят удар меча и не отведут копье. Вам они хорошо послужат: они легкие, в холод в них будет тепло, а в жару — прохладно; в лесу и в горах они хорошо скроют вас от вражьих глаз. Владычица поистине благоволит к вам! Ибо она сама со своими девушками ткала эту ткань, и до сих пор мы не одевали чужеземцев в лориэнские одежды.
