Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая
— Нет, спасибо, — в объяснение отказа гость приподнял в руке шлем.
— Тогда… воды? — девушка передернула плечами: в таких условиях нелегко быть гостеприимной.
— Ничего не нужно, — успокоил молодой человек. Остановился в центре комнаты, куда его проводили, осмотрелся и задержал взгляд на портрете над секретером. — Вам, наверное, часто это говорят, но вы очень похожи на свою бабушку.
— Меня и зовут так же.
Хотелось, чтобы это прозвучало как шутка, но в голосе невольно прорезалось раздражение: замечания о сходстве она, и правда, слышала нередко, особенно от тех, кто, подобно сегодняшнему гостю, интересовался историей их семьи. Да и имя ей в свое время припоминали частенько. Непросто было с таким именем учиться на целительском факультете королевской академии: при неудачах ей ставили в укор, что она этого имени не оправдывает, а успехи списывали на наследственность, словно сама Элизабет и вовсе ни при чем. Впрочем, она недолго из-за этого мучилась. Дед, когда понял, что к чему, велел посылать любого, кто скажет что-нибудь подобное, а бабушка еще и уточнила, куда посылать: уж что-что, а анатомию она знала и маршруты составляла заковыристые.
Вы должны подписать договор, — девушка протянула посетителю приготовленные заранее документы. — Тут говорится, что вы не имеете права
опубликовать ни слова из нашей беседы, не согласовав это предварительно со мной или с другим совершеннолетним членом нашей семьи. Полный список лиц, имеющих право дать разрешение на публикацию, прилагается.
— У вас большая семья, — заметил мужчина, просмотрев бумаги. — Правду сказать, я не собираюсь ничего публиковать… Но подпишу, — добавил поспешно, уловив удивление и недоверие в ее взгляде. — У вас есть ручка?
— Пожалуйста. И можете присесть… Только не в это кресло!
— Простите, — странный гость замер на полпути. — Это, наверное…
— Нет, — девушку позабавило его смущение. — Ничего сентиментального, просто у него отваливаются подлокотники. Один из моих племянников демонстрировал эквилибристический номер. Не очень удачно, как понимаете. А дед, если вы подумали о нем, предпочитал вон то, у окна.
— Хорошо, — кивнул гость и сел в первое попавшееся другое.
— Днем — у окна, — продолжила Элизабет, уже не скрывая улыбки. — Чтобы читать при дневном свете. А вечерами, как раз тут, у торшера… Только не вставайте, умоляю! — замахала она руками, видя, что молодой человек уже готов вскочить на ноги. — А то придется стоять. Потому что тут все кресла их. И софа — тоже. Даже больше — они и на ковре, бывало, сидели.
Мужчина огляделся, словно мог увидеть то, о чем она говорила, и тоже улыбнулся. Руны на его щеке зашевелились — еще одно подтверждение, что рисунок нанесен не скальпелем.
— Вы сказали, что не планируете публикаций, — вернулась к главному девушка. — В чем же тогда ваш интерес?
— Просто… интерес, — ответил он невнятно.
— Любопытство, — сделала вывод Элизабет. Забралась с ногами в «дневное» дедово кресло, перехватила взгляд гостя, скользнувший по ее оголившимся коленям, и одернул юбку. — Вы ведь не целитель, нет? Целители нередко интересуются их работами. А все прочие обычно хотят знать подробности той давней истории. Игры с реальностью, воронка времени, последняя наездница единорогов — да?
— Нет, — удивил ответом гость. — О той истории мне известно достаточно. Я хотел бы знать, что случилось после.
— После? Простите, не понимаю, о чем вы. Можно конкретнее?
— Как они жили, чем занимались… Были ли счастливы?
— Странный вопрос, — девушка нахмурилась.
И человек, его задавший, странный. Элизабет неожиданно осознала, что не может понять, какого цвета у него глаза: казалось, они разные всякий раз, когда она пытается в них заглянуть.
Но странность эта не пугала и не отталкивала. Не было желания прекратить не начавшийся толком разговор и указать гостю на дверь. Но и правильных слов, чтобы ответить на его вопрос, тоже не было.
— Хотите посмотреть фотографии?
Альбомов больше чем за полвека накопилось столько, что в библиотеке они заняли отдельный шкаф. Элизабет взяла самый первый, со свадебными фото, второй и, подумав немного, последний, в котором набралось всего с десяток снимков.
Этот последний, так вышло, лег поверх других, что она принесла в гостиную, и мужчина потянулся сразу к нему. Открыл на первой странице и замер, всматриваясь.
— Вы знали их? — посетила девушку внезапная догадка.
— Их? — он коснулся кончиками пальцев глянцевого фото и покачал головой. — К сожалению, нет. Давно сделан этот снимок?
— Около двух лет назад. А эти — давно…
Свадебный альбом — ее любимый. И не только ее. Если бы не защитные чары, он давно истрепался бы и рассыпался от того, как часто его листали.
— На самом деле это не совсем свадьба. Празднование запоздало больше чем на три месяца. А поженились они еще весной. Сразу после той истории. Той, которую вы знаете, — Элизабет внимательно посмотрела на гостя, не попросит ли пересказать, ведь вряд ли ему известно больше, чем ей, но молодой человек увлеченно разглядывал снимок на первой странице — крупный план, невероятно удачный, запечатлевший, казалось, не только лица молодоженов, но и чувства. — Да, они поженились весной, — продолжила девушка. — И фотографий в тот день не делали: просто пошли в храм и попросили обвенчать их. После дед сразу же отправился в лечебницу, у него был назначен прием, а бабушка — в общежитие, собирать вещи для переезда…
Но сначала она связалась с отцом. Элизабет не могла вспоминать бабулины рассказы о том дне без улыбки. «Папочка, ты только не волнуйся, — предупредила счастливая новобрачная родителя, разыскав того по телефону в приемной самого лорда- канцлера. — Я не беременна и не сошла с ума, но я вышла замуж». А пока лорд Аштон переваривал полученную информацию, предупредила, что не хочет никаких торжеств, по крайней мере, до окончания семестра. Что дословно сказал на это прадед, неизвестно, но с переносом торжественной части согласился.
— Для гостей устроили праздник летом, — она перевернула страницу. — Как раз утихла шумиха вокруг того дела. Напоказ повторили обряд, организовали банкет под открытым небом.
— В академии? — уточнил мужчина, присмотревшись снимку и, видимо, узнав
пейзаж.
— Да. Бывали там? Учились?
— Бывал. Пару раз, давно. А это…
— Бабушкины родители. Чудесные люди. Лорд Арчибальд умер, когда мне было восемь, а леди Оливия через три года после этого, но я хорошо их помню. В их столичном доме сейчас живет дядя Ерэм с семьей… вернее, с женой и младшими детьми. А в загородный бабушка с дедом часто ездили летом, там удивительные лавандовые поля вокруг. Кажется, он теперь отошел Люси… Или Вильяму? Сама не помню, семья у нас, действительно, немаленькая.
