Антон Орлов - Заклятые пирамиды
– Кто-то из варваров украл четки из слез Не Имеющей Имени, – заметил Са’арби Хидэ.
Орвехт не стал задавать вопросов. Кое-что он услышал, этого довольно, чтобы позже все обдумать и сделать выводы. Нелюдской маг, мнящий себя оскорбленным из-за проигрыша Китона в давней войне, только того и ждет, чтобы он проявил хоть какие-нибудь эмоции в ответ на его подначки. Не дождется. И радовать его своим неведением Суно не собирался, тем более что рядом есть «проснувшийся Тейсу», которому не зазорно будет поинтересоваться у своего подданного, что здесь новенького за время его отсутствия появилось.
– И что они собой представляют? – полюбопытствовал Эдмар.
– Их можно найти в горах – в рудниках или в ущельях, они похожи на бусины из прозрачного стекла, размером с вишню. Пробить или просверлить такой шарик нельзя никаким инструментом, но если приложить их друг к другу, они слипаются, так из них можно составить бусы или четки. Они могут вырастать до таких размеров, как вы видите, граго, и тогда становятся оружием – ловят любое существо и убивают. Говорят, некоторые из знатных персон держат у себя целые галереи таких капель с трупами врагов внутри. Они всегда убивают, поэтому, если вам понадобится взять кого-то живым, пользоваться слезами Не Имеющей Имени не следует.
– Они рассчитаны на одноразовое применение?
– Нет, граго Эдмар, один и тот же шарик будет убивать, сколько пожелаете.
Суно уловил китонские чары – что-то вибрирующее и в придачу вызывающее оскомину, – после чего обе капли упали на землю, растеклись, освобождая мертвые тела, а после собрались в два маленьких стеклянных шарика, поблескивающих в пыли. Китони проворно подобрал их и один спрятал в карман среди складок своего шелкового одеяния, а другой подал Эдмару.
– Придется ненадолго задержаться, я должен похоронить своего товарища, – предупредил Суно.
Как он и рассчитывал, спутники возражать не стали: они отправились обходить дома и закоулки в поисках остальных слез Не Имеющей Имени. Безвестный ларвезийский завоеватель вряд ли ограничился двумя шариками – скорее всего, он прихватил ожерелье для своей подружки или четки, которые так и просились в руки, завораживая хрустальной прозрачностью родниковой воды.
Пока они обшаривали окрестности, Орвехт разломал деревянную ограду ближайшего палисадника и соорудил для Чевальда погребальный костер. Можно было натаскать мебели из опустелых домов, но он не рискнул соваться туда в одиночку: потеряешь осторожность – тут-то тебе и конец. «Глаз саламандры» заставил пламя с гудением взметнуться на высоту человеческого роста, и вскоре все было кончено, только в воздухе медленно кружили хлопья копоти.
Стоя над черным пятном кострища посреди вымершей улицы, Суно подумал, что поселенцы, которые приедут обживать избавленную от зловещего волшебства Мезру, вряд ли захотят осваиваться в этих деревнях, где первым делом придется собирать и хоронить ссохшиеся мумии. Здесь все пронизано напоминаниями о страшной безвременной кончине прежних жителей. Властям, заинтересованным в скорейшем возрождении сельского хозяйства, придется пойти на уступки, и понастроят здесь новых селений и усадеб, а эти останутся стоять заброшенными – заманчивые пристанища для волшебного народца. Впрочем, еще раньше сюда поналезет мародеров, а Светлейшая Ложа пришлет отряды экзорцистов и охотников на умертвий, чтобы зачистить территорию от нежити. Но все это будет потом, сначала должны выполнить свою миссию Орвехт, Эдмар и Са’арби Хидэ.
Пока что дела обстояли неважнецки. Предполагалось, что по мере того, как они будут объезжать мезрийские поселения, собирая заблудившихся духов китони и сжигая злополучные кости, мутное волшебное марево, обволакивающее Мезру, начнет постепенно таять, запах разложения рассеется, а шастающие средь бела дня умертвия позабиваются кто куда, потеряв силу.
Как бы не так. Ничего похожего не наблюдалось. Орвехт был обескуражен и чувствовал, что его спутники испытывают аналогичные эмоции.
Потом они начали замечать мелкие странности, вроде недавнего эпизода с гнупи. Это наводило на мысль, что причина постигшего Мезру бедствия кроется не только в гневе озлобленных китонских духов. Есть что-то еще. Корень зла – некий неизвестный фактор. Или, может, наоборот: нечто хорошо известное, лежащее на поверхности, нужно только открыть глаза пошире, чтобы это увидеть? Такая мысль у Суно тоже мелькала.
Са’арби приступил к обряду: выйдя на середину улицы, негромко запел, призывая потерянных духов китони войти в Хну’ангу. Голос у него был немного надтреснутый, но сильный и заунывно-влекущий. Закончив, он повел людей туда, где находились останки его соплеменников: духи, охотно занявшие место во «временном доме», подсказывали ему дорогу.
Боги милостивые, сколько же было в Паргате этого мерзкого добра… Покрытые лаком шкатулки. Кубки на бронзовых и серебряных ножках. Круглые плевательницы, полные мелкого домашнего мусора. Ножички для разрезания бумаги (вроде того, которым убили Джамо Фрелдона). Залитое свинцом пресс-папье с темными глазницами и круговым венчиком в волнистых бороздках. Костяные гребни, украшенные резьбой.
Эдмар еще в первый раз деликатно попросил Орвехта «не вмешиваться в процесс», все эти предметы они с китонским магом испепеляли вдвоем. Суно мог только смотреть и стыдиться за свой народ – «цивилизованный, просвещенный, тяготеющий к свету и справедливости». Попутно взгляд цеплялся за вещи, принадлежавшие вымершим жителям тех домов, куда они заходили: детские игрушки, шелковые сборчатые накидки на горках подушек, аляповато красивые пейзажи в рамках с приклеенными бумажными цветами, развешанное на стенах оружие, необъятного размера подштанники с заботливо вышитыми инициалами, ящичек с разобранными старыми часами, отводящие беду амулеты. Все как везде, все по-человечески… Орвехт следовал за своими спутниками, держась на шаг позади, и хранил молчание, а на сердце у него лежал камень.
Жалко, что нельзя спалить всю деревню одним махом. В первый раз Эдмар так и попробовал, но свалился в обморок. Очнувшись, он объяснил, что из него кто-то пытался вытягивать силу, и началось это, когда он пустил в ход огненную магию.
Выбираясь отсюда вместе с Хеледикой, Суно постоянно ощущал упадок сил и не мог ни мыслевесть послать, ни что-нибудь достать из своей волшебной кладовой. Позже, совершая вылазки в Мезру в составе исследовательских отрядов, он обращал внимание на то, что на этой земле его способности слабеют – вернее, тут любое магическое действие требует куда больших усилий, чем обычно, – и то же самое испытывали остальные коллеги. Теперь оказалось, что от этого не уберечься ни древнему магу, ни китонскому шаману.
