Джал Халгаев - Третьи лица (СИ)
«Принц! – вспыхнуло в его голове. – Какие, твою мать, уродства?!»
- Вот как? – заинтересовался первый. – И что же тогда?
- Признаться, - старик смущенно замялся, - сначала я думал, что добился такого результата сам, своими силами и знаниями, вот только потом до меня дошло, что…
Тут Том не выдержал. Чувствуя, как горят легкие, он закашлялся и вынужден был открыть глаза. Обнаружив себя в обществе странных, незнакомых ему людей, часть которых имела при себе пики и алебарды, он перевернулся, свалился с койки и, попытавшись удержаться, схватился за кусок ткани, свисавший откуда-то сверху. С грохотом на него обрушились необычные инструменты – изогнутые ножи и тонкие серебристые щипцы, - а следом за ними в землю перед его лицом воткнулся знакомый нож – или, вернее, он больше напоминал целый меч, длинный и изогнутый как сабля.
Не теряя времени на размышления, он схватился за длинную рукоять (кажется, раньше она была больше, разве нет?) и с легкостью бегемота-балеруна поднялся на ноги, выставив перед собой тролльский клинок.
Его шатало, рвало, а каждое движение отдавало болью, но не для того он сбежал от троллей, чтобы попасть в лапы кому-то еще!
Люди с алебардами с криками кинулись на него и уже приготовились насадить его тело на копья, как тут их одернул властный молодой голос.
- Довольно!
Перед глазами все плясало. Взглянув на себя, он понял, что одет в какой-то льняной белый балахон до самых колен.
Том повернул голову в сторону источника звука и увидел в нескольких метрах от себя высокого черноволосого парня, одетого в какой-то нелепый серый мундир с воротником из шкуры рыжей лисицы. Где-то он уже видел это нахальное, вытянутое лицо с тонкими бровями и кривоватым, слегка длинным носом, вот только где?
Он споткнулся и свалился на землю. Попытался встать, опираясь на клинок, но тут тошнота подступила к самому горлу, и его нещадным образом вырвало прямо на землю.
- Это вполне предсказуемо, - пояснил старик в старой робе и с гладкой, как яйцо, головой. – Такого количества обезболивающих зелий я в своей жизни не вливал еще ни одному пациенту! - последнее слово он произнес с трудом, выговаривая его чуть ли не по буквам.
В голове мальчика медленно начало проясняться. Например, к своему удивлению, он обнаружил, что еще не мертв и тело, вроде как, больше не перебинтовано, вот только от кожи исходил отвратный сильный запах какого-то хвойного растения, а на запястьях, где раньше были веревки, виднелись уже заросшие, но все еще страшные шрамы.
Он поднял голову и понял, что находится в шатре, настолько белом и чистом, что на миг ему почудилось, будто он в раю. Том вздрогнул. Бред! Он жив, и он хочет уйти!
Схватившись за рукоять двумя руками, он с усилием поднялся и оглядел своих спасителей.
Стражники у выхода из шатра все еще с опаской взирали на него сверху-вниз, косясь на внушительных размеров тролльский клинок, который, как казалось Тому, действительно как-то потерял в длине и теперь лежал в ладони как влитой.
Он перевел взгляд на старика. Целитель? Не похож. Наверное, обычный лекарь – один из тех, кого Альма обзывала горбатыми дилетантами. Дальше его глаза остановились на девушке его возраста с вьющимися черными волосами, поддерживаемые золотистой сеточкой, и поразительно милым личиком, которое омрачали лишь такие же поразительные, но невероятно грустные зеленые глаза. Ее он тоже где-то уже видел, но где? Черт бы побрал эту дырявую память!
Прерывая его думы, вперед вышел тот, кого назвали принцем. Вынув руки в белых перчатках из карманов мундира, он сделал несколько шагов ему на встречу и сказал:
- Спокойно, мы лишь пытались тебе помочь. Кто ты, путник, и от кого бежишь? – принц поднял руки в знак добрых намерений.
Но Том покачал головой и вытянул перед собой клинок, не подпуская его к себе.
Он медленно стал отступать назад, пока спиной не уперся в край шатра. Одним точным движением он разрезал толстую ткань мечом и выбрался наружу.
Придерживая себя за ноющий левый бок, Том сделал пару шагов и замер.
На него уставились десятки вооруженных солдат.
- Вот… черт, - только и смог хрипло выдавить он.
***
- Эм, - он поджал губы, чувствуя, как к нему возвращается нормальный голос, и пусть немного охрипший, - может, уже снимите с меня веревки?
Принц в мундире ухмыльнулся.
- А ты мне нравишься, странник. Мне даже нравится то, что ты не проявляешь к нам ни йоты уважения.
Том раздраженно кивнул.
- Извиняюсь, но это от того, что я не знаю, как это, манерам не приучен.
В обычных деревнях, таких как Хоршоу, все были равны, каждый трудился, занимался своим делом. Никто никогда не думал, что к ним будут наведываться всякие там принцы, поэтому и не признавали поведения «высокого» двора.
Однако – приметил Том, - это не мешало им относиться к нему, как к какому-то вшивому попрошайке, будто он только и делал, что цеплялся своими грязными ручонками за их чистые «ножки».
- Но есть же обычные правила приличия, мой друг! – продолжал принц, косясь на тролльский клинок, лежащий рядом, на земле. – Мы тебя выходили, спасли, так сказать, от смерти…
Старик с вонючими бинтами кашлянул.
- Э, ну да, - принц на миг нахмурился. – А ты тут размахиваешь своим ножичком, угрожаешь королевским особам и уродуешь шатер нашего дражайшего… - он запнулся и обратился к лекарю: - А как вас, в общем-то, зовут?
- Белфер, мой принц, - напомнил ему старик.
- Ага. И уродуешь шатер нашего дражайшего господина Белфера!
- Ударение на второй слог, мой принц, - поправил его лекарь, но тут же осекся, словив испепеляющий взгляд своего господина.
- В точку. В самую что ни на есть точку, господин Белфер, - принц произнес это медленно, так и не исправившись. – Так вот меня интересует, э-э-эм, странник, кто ты? Назови нам, твоим спасителям, хоть свое имя!
Мальчик заерзал на стуле. Ему не нравился никто из стоящих перед ним людей, и он их презирал. Прежде всего, за удачу: не каждый рождался принцем или принцессой. И, тем более, не намеревался пресмыкаться перед этим отполированным до блеска хлыщом.
Но говорить надо, не век же ему сидеть в веревках, и в одном его высочество было право, они спасли ему жизнь. Правда, спасли ли? После недолгого пребывания во тьме Том чувствовал себя странно, даже как-то необычно спокойно и расчетливо, словно Чистилище (так он предпочел назвать место, в котором был) начало медленно превращать его в другого человека.
Он содрогнулся, вспомнив свой страх. Умирать страшно, всегда страшно, раньше он этого не понимал – но, к счастью, выжил.
