Джей Болтон - Ледовая сага
Расселина была так узка, что Конан еле в нее протиснулся.
— Хвала Крому! — прорычал он. — Этим чудищам ни за что здесь не пробраться!
— Они могут пройти в главный ход! — возразила девушка. — Поспешим!
Ход был извилистым, он то расширялся, то сужался. Обнаженные мечи здесь, внутри чрева горы, снова засветились, освещая дорогу, так что люди бежали, не рискуя расшибиться в этой ледяной кишке.
В пещеру они ворвались неожиданно. Потолок вдруг резко взметнулся вверх и исчез в полумраке, который не мог рассеять даже блеск их клинков, а стены раздались в стороны и вспыхнули тысячью искр, отражая призрачный свет мечей.
— О, Кром! — прохрипел Конан. — И что нам тут делать?
Дуна замерла на мгновение — тонкая, вытянувшаяся во весь рост, высоко подняв над головой руку с мечом.
Откуда-то слышалась тяжелая поступь и пыхтение погони, а со стороны узкого лаза, которым только что прошли Конан и Дуна — крики и топот.
— Они разделились! — крикнул киммериец. — Будем драться! Ты у расселины, а я встречу их у главного входа!
«Нет! — услышали они одновременно. — Разбейте зеркала!»
— Зеркала? — пробормотал Конан, озираясь.
Стены пещеры были сложены изо льда. Гладкого, как зеркало, только черного. Черные ледяные зеркала… Сотни, тысячи зеркал!
«Дуна, заклинание разрушения!» — раздался крик Игга.
Они поняли и взглянули друг Другу в глаза.
— Торопись, — буркнул киммериец. — Одному мне долго не устоять.
Дуна опустилась на колени и закрыла глаза, сосредотачиваясь на заклинании, которое должно было сорваться с ее губ и уничтожить силу Детей Младших Богов. Сейчас для нее не существовало ничего и никого: ни чудовищ, стремящихся покончить с ними, ни Конана, ни даже Игта. Она начала произносить заветные слова и, когда упало последнее, стены пещеры вздрогнули.
Яростный крик дивов эхом заплясал под ледяными сводами. Черные зеркала выгнулись, будто под напором изнутри, но устояли. Девушка не чувствуя пота, ручьями льющегося по лицу, начала читать заклинание снова. И тут же ощутила сильное противодействие, знакомое ей еще по встрече с Толарой, «кисель», через который она не могла пробиться.
Сквозь плотно сжатые веки пробился сполох огненной вспышки, а в уши ударил рев: Конан вступил в бой.
В отчаянье Дуна стиснула кулаки и застонала.
«Склянка! Пузырек, что дала Унна!» — напомнил ей Игг.
Рука девушки скользнула за пазуху.
Тяжелое дыхание, свист меча и новая вспышка…
Настойка оказалась горькой и противной.
Непроходимая преграда вдруг исчезла, будто ее и не было. Невыразимая легкость наполнила все существо девушки. И вместе с ней пришло сознание своей силы — своей, а не данной извне, не выпитой из склянки Унны. И сила эта была громадна. Дуна чувствовала, что могла бы и саму гору разнести на камешки, не только эти проклятые зеркала.
Сила опиралась на знание. Знание было связано с силой пониманием. В один короткий миг Дуна поняла, почему Игг выбрал именно ее для этого опасного похода.
Резкая боль в плече — и наслаждение собственной мощью исчезло без следа.
Теперь ее глаза были открыты, но не видели яростной, страшной битвы, которую вел Конан — один, против тьмы монстров и обезумивших оборотней. Киммериец изнемогал под их натиском и дрался из последних сил, не подпуская чудовищ к стоящей на коленях девушке. Один кривой коготь уже смог дотянуться до ее тела, а таких когтей оставалось еще много… А оборотни, скинувшие звериные личины и превратившиеся в людей, очень ловко орудовали ножами и палками…
Первое слово заклинания упало тяжелым молотом, и теперь-то уже было ясно, что зеркала не устоят, если только удастся произнести заклинание до конца.
Вой, в котором смешались страх и ярость, едва достиг сознания Дуны.
Она продолжала читать заклинание и чувствовала, как ширится, растет, ломая все и вся на пути необоримая мощь, многократно усиленная древними, заветными словами.
Меч Конана обломился у самой рукояти, и киммериец голыми руками вцепился в горло ближайшего монстра. Остальные, уже не обращая на варвара никакого внимания, ринулись к девушке.
И тут будто судорогой свело ледяное чрево горы. Своды пещеры закачались. Зеркала снова выгнулись, и на этот раз не выдержав, брызнули во все стороны мириадами ледяных осколков. Страшный крик рванулся к невидимому в темноте потолку и увяз там, утонув в нарастающем грохоте.
Гора рушилась. Конан, отбросив бездыханного противника, метнулся к девушке, перепрыгивая через корчившиеся на полу тела. Дуна медленно завалилась на бок. Киммериец подхватил ее на руки и бросился к выходу из пещеры. Пол уходил из-под ног, стены тряслись, обрушиваясь огромными каменными глыбами. Гигантскими прыжками Конан с Дуной на руках несся к смутно белеющему вдалеке пятну. Там — выход, там — спасение…
Но, выбежав из недр горы, Конан понял, что, избежав гибели от камнепада, они угодили в другую беду: остров стремительно таял, прямо на глазах. Ледяной Лес исчезал — оседал, съеживался, исходя потоками талой воды.
Киммериец стремительно бежал по разваливающемуся острову, когда страшный грохот возвестил о том, что проклятая гора рухнула, рассыпалась, исчезла.
Конан даже не оглянулся. Спрыгнув на лед озера, он побежал дальше к чернеющему вдалеке настоящему лесу — такому родному, такому желанному, где сидит на ветке дурак Терес, где можно, наконец, упасть на мягкий мох и перевести дух…
Лед трещал, повсюду змеились трещины. Возле самого берега Конан ухнул таки в воду, не удержался на ногах, окунулся с головой, хотя глубина-то была всего по пояс.
Тяжело дыша, он выволок Дуну на берег и сам упал рядом с ней.
Он долго не мог отдышаться. Потом медленно приподнялся и сел, оглянулся через плечо на простиравшуюся позади ровную, незамутненную гладь озера — сколько он таких озер повидал! И принялся приводить Дуну в чувство.
* * *Проснувшись наутро, Конан увидел Дуну, сидевшую возле костра и отрешенно смотревшую на огонь.
Киммериец легко поднялся и, с наслаждением потянувшись, сел рядом с ней на поваленное дерево.
Девушка была очень бледна. Ее лицо осунулось, губы запеклись. На Конана она даже не посмотрела.
— Как плечо? — спросил киммериец.
— Ничего, — тихо ответила она. — Конан… Ты… ты на юг? В Халогу?
— Конечно. Там дальше посмотрим. А ты что, на север собралась? — засмеялся киммериец.
— Да.
Смех оборвался. Конан внимательно посмотрел на Дуну, помолчал, потом спросил коротко и резко:
— Зачем?
— У меня свой путь. Иной, чем у тебя… у других.
![Сергей Высоцкий - Третий дубль [сборник "Белая дурь"]](/uploads/posts/books/242869/242869.jpg)
