Дэн Абнетт - Всадники смерти
Получив удар по бычьей морде, северянин упал, но тут же вскочил и снова прыгнул вперед, держа в каждой руке по ножу. Он выглядел глупо и пугающе одновременно. Его голова была защищена шлемом с маской, на ремнях болтались шнурки с бусинами, ракушками и осколками костей. Однако его ноги, грудь, руки и пах — все было открыто. Все уязвимые части тела, которые люди обычно прячут под одеждой и доспехами, у этого варвара были обнажены, и только голова скрыта под металлом. Северянин кинулся на Карла, его босые ступни шлепали по каменным плитам, тихонько побрякивали бусы.
Карл ухватился за рукоять сабли двумя руками и нанес удар. Удар пришелся по шлему северянина и отбросил его в тень. Варвар выронил ножи. Шнурок с бусами и костяшками порвался, и вся эта мелочь раскатилась по полу.
Карл побежал. Он побежал к западному входу. Стражник сказал, что там должны быть лошади.
Карл распахнул двери.
За дверями стоял северянин в шлеме с волчьей маской. Его силуэт вырисовывался на фоне пожарища, по плечам варвара стекала кровь. На этот раз в руках у него был топор. Он сделал выпад вперед и сбил Карла с ног. Горнист лежал на спине, варвар замахнулся топором, целя ему в голову.
Утреннее небо было мрачным, как погребальный покров. Полосы черного дыма спиралью извивались по земле, ветер разгонял его, как клочья тумана. Ждевка горела.
С восточной части поля Герлах видел яркие языки пламени, вылизывающие стены городских домов и балки крыш. Огонь, пожирающий ясеневую Дранку на куполе зала, был раскаленного бело-голубого цвета.
Панорама горящего города то появлялась, то исчезала в клубах черного дыма, который ветер гонял по полю. Пахло горелым деревом, ржавым железом и тухлым мясом. У этого запаха был соленый привкус.
Герлах понял, что у дыма нет никакого вкуса. Солеными были его слезы. Он плакал какое-то время и сам того не замечал.
Саксен бил копытом, перебирал ногами, мундштук у него был в пене. Герлах развернул коня и легким галопом поскакал сквозь волны черного дыма. По всему полю на вытоптанной траве лежали мертвые тела. Мужчины, лошади, смятые доспехи, сломанные колья. В черных завихрениях дыма, как призраки, метались лошади без всадников. Герлах попытался разыскать штандарт отряда, но нашел лишь насажанный на копье труп Тракса.
Вдали слышалась беспорядочная стрельба. Вдруг откуда-то выехали Линсер и Димитер. Линсер лишился своего шлема, Димитер, весь в крови, едва удерживал равновесие в седле. Увидев Герлаха, они придержали коней.
— Знаменосец! — крикнул Линсер.
— Где проходит фронт? — командным тоном спросил Герлах.
Линсер пожал узкими плечами и обтер лицо рукой в перчатке. На лице остались кровавые полосы.
— Фронт? — переспросил он, словно не понимал значения этого слова.
— Мы должны соединиться с пехотой и реформ… — начал Герлах.
— Нет никакой пехоты, — спокойно сказал Димитер. Он держался руками за живот, лицо его было пепельно-серым от боли. — Сигмар! Ты чертов дурак! Нет никакой пехоты! Нас разбили!
Каус Димитер был самым тихим и вежливым в отряде демилансеров. Вот почему Герлаха застал врасплох этот неуважительный тон.
— Каус, мы должны соединиться. Ты забыл клятву? Мы…
— Черт тебя подери, Хейлеман. Будь ты проклят совсем, ты — маленький, напыщенный кретин.
— Каус.
Димитер сплюнул кровью и тяжело посмотрел на знаменосца:
— Если повезет, если нам действительно повезет, мы сможем добраться до переправы. Вернемся в Чойку. Если вернемся, возможно, доживем до завтрашнего дня. Но если мы останемся здесь, останемся только потому, что ты помешан на уставе, мы не проживем и часа.
— Он прав, Герлах, — сказал Линсер. — То, что ты предлагаешь, — безумие.
Из-за дымовой завесы донеслись свист и крики. Лансеры замерли. Мимо, едва различимые в сером тумане, пронеслись всадники в рогатых шлемах.
— Проклятие! — выругался Герлах и взглянул на товарищей.
— Ты можешь вывести меня отсюда? — спросил Каус Димитер. — Меня и Линсера. Можешь провести нас к переправе? Я не хочу умирать, Герлах. Я хочу еще повидать свою девушку.
Хейлеман шлепнул Саксена по крупу и дернул за удила.
— За мной! — крикнул знаменосец.
Они пустили лошадей галопом и поскакали по усеянному трупами полю, то и дело увиливая от потерявших своих хозяев лошадей. Ветер усилился, дым на какой-то момент рассеялся, и Герлах заметил группу конных северян. Варвары развернули коней и поскакали по опаленной траве в их сторону.
— Быстрее! — крикнул знаменосец.
До врага было больше тридцати корпусов, и у них был шанс оторваться от северян. В поле зрения появился еще один демилансер. Он скакал параллельно их курсу, стараясь как можно быстрее присоединиться к товарищам по оружию. Это был Гермен Волкс.
— Сюда! — крикнул знаменосец.
К югу от них, прямо по курсу плотной пеленой стелился по земле дым. Там, под его прикрытием, стоял отряд всадников — клинки и боевые топоры покоились поперек лук их седел. На всадниках были черные доспехи, чешуйчатые кольчуги и медные шлемы с опущенными забралами и длинными рогами. Доспехи воинов были измазаны дегтем.
Северяне одержали победу. Теперь они зачищали поле боя — вспугивали уцелевших противников, а потом безжалостно уничтожали. Герлах не раз охотился в парках графа-выборщика. Он знал, как выслеживать добычу, как ее вспугивать, как загонять и, в конце концов, убивать.
Теперь Хейлеман почувствовал, каково быть оленем.
— Поворачиваем! — скомандовал Герлах, и четыре лансера по широкой дуге начали уходить влево, копыта их лошадей чавкали по мокрой траве и поднимали фонтаны жидкой грязи.
Шеренга северян не двигалась с места, преграждая им отход в правую сторону. Хейлеман оглянулся назад и увидел, что дальний край шеренги начал редеть — один за другим рогатые воины присоединялись к группе всадников, преследовавших лансеров. Их было двадцать, потом — тридцать, больше тридцати…
Это совсем не было похоже на боевые действия. Это противоречило всему, к чему готовили Герлаха. Все это скорее походило на дурацкую, жестокую шутку, на каприз бога Раналда — этого фокусника-шутника, который упивается человеческими страданиями.
Как-то капитан Стауэр рассказал Хейлеману о своем ночном кошмаре. Капитан оказался на поле боя. Он был совсем один и не в том месте, где должен быть. Но, что хуже всего, — капитан был голый и без оружия. Затем налетели враги. Конец неизбежен — страшная смерть загнанного в тупик беспомощного человека. Но не это делало кошмар ужасным, ужас был в бесчестье. Стауэр, уязвимый, как и любой человек, не мог даже вступить в бой. Унижение — вот что было самым страшным кошмаром демилансера.
