Токацин - Солнечный змей
— Чародей Келлаг! — из бокового входа выбралась растерянная Сима Нелфи. В руках её была охапка травяных повязок, пропитанных сукровицей, на лице — тревога и тщательно скрываемый страх. Большая летучая мышь спокойно дремала на её плече, не обращая ни на что внимания.
— Что такое? — маг повернулся к Симе. Фрисс попытался приветственно улыбнуться — улыбка получилась кривая — и пошёл вверх по лестнице. Клубки шерсти на ступенях говорили о том, что клану Млен-Ка очень нелегко пришлось в их родной земле, и мало кто добрался до Реки без ранений…
Закат догорал над чёрной стеной Опалённого Леса, и среди зелёных и серебристых сполохов Фрисс видел яркие алые и багряные. На юге клубились тучи. Двор опустел, корабли со спущенными шарами легли на пристань, драконы ещё возились в загоне, тревожно взрыкивая и вполголоса жалуясь на вечернюю кормёжку и мечтая о степной охоте. Фрисс криво усмехнулся — как обычно, драконам за зиму очень надоели Листовики, как солёные, так и свежие, а также рыба и тем более — каша. Речник вспомнил перстень на пальце Синкера, тусклые глаза глубоко в глазницах — не то карие, не то багровые… интересно, он уже полетел поднимать духов праха на границе? Если да — то не суждено драконам поохотиться в степи…
Фрисс опустился на скамью и развернул лист, в котором лежал большой кусок копчёного Листовика. На верхних этажах Храма сейчас было тесно, удушливый запах крови и отчаяния пропитывал стены… Остров Аста укутался во тьму, перевозчики разошлись по пещерам, вытащив на берег плоты и лодки. Кесса осталась там, на Острове — как видно, маги её долго не отпускали. Фрисс думал, что выберется туда с утра. Зелья, выпитые им и намазанные на него, понемногу действовали, он уже мог, закинув руку за спину, потрогать лопатку и не взвыть от боли — но теперь очень хотелось есть. Фрисс сидел один на скамье и жадно поглощал Листовика, потом нашёл в кармане завалявшийся ломоть ирхека и с сожалением посмотрел в сторону давно закрывшейся столовой.
«Нецис знает разные легенды… Он вообще много знает,» — вздохнул Речник, когда мысли о еде отступили, сменившись невнятной кашей из страха, тоски и недоумения. «Что же я его ни о чём не спрашивал?! Целый год бродили по одним дорогам… Знать бы, где он теперь…»
Фрисс в задумчивости пожал плечами. Снова вспомнился пронизывающий холод Туманов Пограничья, сплетение чёрных и серебристых волокон, липнущих к коже, еле заметные тропы между миром живых и Кигээлом… Нецис ушёл по одной из них — «туда, где никто меня не ждёт», как сказал он на прощание. Ушёл в никуда, как Фрисс ни уговаривал его поселиться на Реке, там, где ни тёмные болотные твари, ни хищные мертвяки, ни Всадники Изумруда не посмеют ему навредить. «Он, наверное, и не знает, что сейчас творится в Кецани,» — снова вздохнул Речник. «Тем лучше. Его там и так норовили убить в каждом селении, а теперь, когда правит солнечный змей… Пусть укрытие будет надёжным!»
Слова о змее, выжигающем земли и воды, почему-то связывались у Фрисса с обугленными развалинами Старых Городов — и, подумав о них, он невесело хмыкнул. «Через тысячу лет какие-нибудь крысы пройдут по нашим руинам… Интересно, будут они думать, какое у нас было жуткое оружие, что вот так спалило землю?..»
Порыв холодного ветра налетел нежданно, и Фриссу стало вдруг не по себе — в воздухе он уловил еле заметный запах тления. Он огляделся — обычная темнота вокруг вдруг стала колышущимся мраком, ползущим клубами, как туман на границе Кигээла.
— Хаэй! — крикнул Речник, бесшумно вынимая один меч из ножен и опуская свободную руку на рукоять второго. Тихий костяной хруст был ему ответом. Из примятой низенькой травы поднялся светящийся шар размером с кулак и повис в воздухе, покачиваясь под ветром. Земля под ним замерцала зеленью.
«Болотный огонь!» — нахмурился Речник, оставив второй меч в покое и вытянув вперёд руку с серебряным кольцом. Для мертвяков этот кусок самородного металла был пострашнее обычной стали. Светящийся шар отлетел в сторону, но увернуться не успел. Холодная пыль посыпалась на мерцающую землю, сгусток праха рассыпался, свечение угасло.
Лёгкое движение воздуха за спиной заставило Фрисса развернуться, выставив вперёд меч. Клинок вспыхнул неярким багровым светом, выхватив из темноты бледную руку и тёмные щитки-чешуйки на рукаве. Человек лежал ничком и пытался встать. Пустые глазницы черепа на его плече холодно мерцали. Ещё пара огоньков взлетела из травы и потянулась к зеленоватому свечению, но тут же шарахнулась.
— Аххсса… — белокожий пришелец поднялся, смахнул с лица обрывки травы. Его одежда стремительно менялась — черепа оплечья таяли, чешуи втягивались в ткань. Помедлив, он стянул с левой руки странную перчатку из костей и шипов и повесил на пояс, к паре небольших ножей и бесформенному свёртку, светящемуся зеленью. Фрисс стоял молча, опустив меч, и завороженно смотрел на выходца из теней. Тот снова провёл ладонью по глазам и встряхнулся.
— Та-а… то" ти энат? — растерянно спросил он. Речник изумлённо мигнул и бросил меч обратно в ножны.
— Нецис! Откуда ты взялся тут?! — Фрисс шагнул вперёд, во все глаза глядя на Некроманта. Его тёмная одежда за зиму ещё сильнее истрепалась, пропиталась какой-то странной белесой пылью, в волосах запутались не то водоросли, не то волокна мха — и седины как будто прибавилось. Маг неуверенно протянул руку — стальное кольцо блеснуло на пальце, чудной зверёк с глазами вдоль спины свился на печатке перстня. Речник крепко сжал ледяную ладонь и тихо засмеялся. Нецис вздрогнул, внимательно посмотрел на него, повернулся к тающей во мгле башне Храма и странно мотнул головой.
— Красный Речник… ассинхи, то-ассинхи, кэи… По-видимому, это Великая Река. До чего же ненадёжны Туманы по весне… — пробормотал он, прижимая кулак к груди. — Это Великая Река… вот куда меня вынесло. Хотел бы я знать, долго ли носило…
— Сегодня четырнадцатое Ассави, — сказал Фрисс, отпустив его руку. Похоже, Некромант был встрече не рад — и не был намерен приходить на Реку этим тёмным вечером.
— Три дня в Туманах, и всё без толку, — тоскливо вздохнул колдун и притронулся к тусклому диску агата — медальону в оправе из черепов. Камень уже не мерцал, и тонкие волокна дыма, струящиеся над ним, окончательно развеялись от прикосновения. Нецис стиснул зубы.
— Как можно было так заблудиться… — пробормотал он, выпустив медальон, и посмотрел на Речника. Его глаза сейчас казались тёмными провалами.
— Это ты, Фриссгейн? — неуверенно спросил он и сам шагнул вперёд. — Аойген всё-таки свёл наши пути в мире живых. И это хорошо…
