Андрей Гальперин - Лезвие страха
Аромат удивительных цветов может продлить жизнь, а может и отобрать те последние мгновенья, когда совсем не думаешь о цветах, а думаешь о долгах, кредиторах и проклинаешь всех родственников, столпившихся у твоей кровати.
Этот запах приносит вдохновение художнику, являясь противовесом голодному урчанию в животе гения. Этот запах и дивный вид нежного заморского создания явно укажет заносчивым гостям на ваше богатство, ведь далеко не каждый из них может позволить себе выбросить позвякивающий мешочек, лишь для того чтобы временно (очень временно) наполнить свой дом благоуханием.
Альфи Вузу, по кличке "Заноза", было не до дивных ароматов. Ему вообще было наплевать на цветы, если только это не маленькие желтенькие звездочки, венчающие колючие стебли драконьей травы. А в данный момент Занозе было глубоко наплевать вообще на все на свете, кроме своей собственной жизни. А жизнь его висела на тончайшем волосе и зависела напрямую от той сумасбродной дамочки, что скрывалась в глубине цветочной лавки. Стоило Альфи подумать об окровавленном теле Малыша Руми, спрятанном в схроне у подножия Восточной башни, как тут же являлось видение мамочки Руми, Большой Ма, Дочери Мантикоры. И от таких мыслей Занозу трясла, прямо таки била крупная дрожь.
Альфи попытался взять себя в руки. Девчонка напротив посмотрела на него с нескрываемым отвращением и еще раз легонько ударила в маленький черный гонг.
– Госпожа сейчас выйдет…
Заноза кивнул и уставился на темный проем, ведущий в глубину лавки.
"Ну скорее, скорей, ведь сдохнет же…"
Где-то зашуршала ткань, послышались легкие шаги, и в проеме показалась сама госпожа Виктория Пита. Хозяйка лавки уставилась на Альфи злыми глазами, затем медленно перевела взгляд на свою молодую помощницу.
– Джина?
Девушка опустила голову и темные густые локоны сразу скрыли ее лицо. Госпожа Виктория снова посмотрела на Альфи и процедила сквозь зубы:
– Пошел вон, Заноза.
Альфи почувствовал, что колени подводят его. В мыслях опять пронеслось видение Дочери Мантикоры, с огромной окровавленной секирой в руках. Он схватил себя за волосы, рухнул на пол и запричитал:
– Госпожа! Помоги нам, добрая госпожа! Он умирает, он истекает кровью. Я не уберег его, и Большая Ма мне этого не простит… Спаси его, госпожа, умоляю!
Виктория сделала быстрый жест, и Джина, сорвавшись с места, одним движением закрыла входную дверь и тут же исчезла в глубине лавки.
– Заткнись, Заноза.
Альфи замолчал и умоляюще посмотрел на хозяйку снизу вверх слезящимися глазами. Виктория прошлась вдоль полок, рассматривая цветы.
– Я предупреждала, чтобы не один из вас не появлялся на площади Милосердия?
– Да, госпожа!
– Тебя прислала Ма?
– Нет, госпожа…
– Значит, ты сам нарушил договор, который я заключила с Тихим Домом. Ты знаешь, какое наказание тебя ждет?
Заноза кивнул.
– Тем не менее, ты приперся сюда. Ну и кто на этот раз?
Альфи дернул себя за волосы и прошептал:
– Руми…
Виктория замерла и вопросительно подняла дивные черные брови.
– Вот как? Тогда мне понятна твоя поспешность. Что же на это раз случилось с маленьким прыщавым недоноском?
Альфи замялся, часто заморгал и засопел носом.
– Тяжелое копье. Его пробили здесь, – Он ткнул себя пальцем под наплечную пластину.
– Тяжелое копье, говоришь? Если я что-то понимая в копьях, то засранец должен быть уже мертв. Или он уже мертв?
Альфи в ужасе закатил глаза и вновь заскулил:
– Он жив, госпожа. Жив, клянусь тебе. С ним Малена и другие. Они будут поить его и перевязывать. Мы дали ему немного имры. И это моя вина, моя… Пожалуйста, спаси его, или она отправит меня в яму с гурпанами. Умоляю…
Виктория замерла с цветком в руках. Некоторое время она неподвижно стояла, глядя на цветок, и Альфи показалось, что она готова отказать ему в просьбе, и он уже с трудом сдерживал рыдание. Наконец, хозяйка бережно положила цветок обратно в вазу и повернулась к Альфи.
– Имры дали, говоришь… Быстро учитесь. Хорошо, я постараюсь ему помочь. Надеюсь, он протянет еще одну службу. – Виктория мягким жестом закинула назад черные полы длинного платья необычного покроя. – Поспеши… Его надо доставить в мой старый речной дом. Охрана будет уже в курсе, я пошлю кота. Думаю, что Большая Ма и Тихий Дом должны знать о случившемся. Тем более, кто еще способен оплатить мой труд… Ты ведь не способен?
Альфи вскочил. По его лицу побежали слезы благодарности.
– Я отдам тебе все свои камни, госпожа!
Виктория бесстрастно улыбнулась и указала на дверь.
– Шлюхам отдашь свои стекляшки… Мне нужна другая плата …
Глава 12
Свет. Свет то появлялся, то вновь пропадал, и тогда ему казалось, что кошмар возвращается. В те короткие мгновенья, когда свет исчезал, перед ним тут же возникало темное пятно, и оттуда, из самой глубины на него смотрели круглые красные глаза без зрачков.
Солнце. Горячо. Это избавление. Он потянулся к свету, выбираясь из вязких объятий кошмара, и открыл глаза.
Свет падал из кривого оконца где-то под потолком. За окном, то скрывая солнце, то вновь пропуская его теплые лучи внутрь хижины, покачивалась зеленая ветвь. Он уже видел это окно. Этот низкий, в трещинах, потолок.
"Ах да…"
Шум. Шум состоял из множества голосов. Хриплых, взвизгивающих, спокойных властных, равнодушных, разных. И еще – звон оружия, ветер, рев скотины, прибой…
Он уже слышал эти звуки.
Почему-то он не чувствовал ног. Он попытался пошевелить ступнями и ничего не почувствовал. Но ведь он ходил… Вчера. Или позавчера. И даже бежал.
Нет, бежал он во сне. В кошмаре. Он бежал, но не мог скрыться.
"Надо встать и проверить…"
Лежать неподвижно было опасно. Кошмар мог вернуться, а каждый миг этого кошмара хуже, чем ноющая в боль несгибающейся в спине, хуже, чем любая пытка.
Он с трудом поднял голову, нашарил рукой посох и навалившись всем весом на палку попробовал сесть. Ему удалось. Ноги были на месте, хоть он и не чувствовал их. С трудом поворачивая затекшую шею он осмотрелся. Его ложе, из набитых соломой тюков покрывали темные пятна.
"Первый раз вижу собственную кровь. Эти пятна отвратительны… Интересно, сколько крови я потерял?"
Грудь и голову стягивала тугая повязка. Кто и как перевязал его, он не помнил.
– Святой отец! Святой отец, вы очнулись?
"Мальчик. Я помню тебя, мальчик. Ты нашел меня, ты помогал мне ходить, ты замечательный мальчик. И твой отец тоже замечательный. Вы все замечательные люди и не представляете, кого вы выходили…"
Красные глаза. Они смотрят из темного угла, и снова возникает ощущение, что на плечи ложатся черные лапы с длинными кривыми когтями. Нестерпимо горячие…
