Александр Курников - Дождливая осень
— Обычно работорговцы так и поступают. — Съехидничал цверг. — Ладно, — вздохнул он — в другой раз убей кого-нибудь, а то не убитый тобой, убьёт кого-нибудь из нас.
— Хорошо. — Кивнул балар и отошёл.
— Хум, ты как? — Крикнул Сандр.
— Кость в хлам. — Отозвался за него Келем. — Собрать соберу, конечно, но как он дальше рукой будет пользоваться… — Три Тесака неопределённо покачал головой.
— Нормально будет пользоваться. — Обнадёжил Борхус.
— Ты лекарь? — Уставился на него Келем.
— Я балар.
— А-а. — С усмешкой протянул лекарь. — Ну, теперь держись брат, сейчас тебя непревзойдённый убийца лечить будет. — Борхус подошёл к начавшему протестовать Хуму и ткнул ему под ухо пальцем.
— Инструменты есть? — Спросил он у Келема. — Тащи, у нас не больше пятнадцати минут.
— У нас?
— А ты против Тесак? Неужели нет желания посмотреть, как это будет делать лучший убийца? Всем же известно, что лучшие убийцы, лучшие лекари. — Келем молча, достал ящик с инструментами.
Тут появился Мондвид.
— Ну что там? — Спросил Сандр.
— Телеги в порядке, припасы не тронуты, пала одна лошадь, ну как пала? Прирезал кто-то.
— Понятно. Рут! Ты чего молчишь?
— Людей не хватает, и Быка нигде нет, а я хорошо помню, где его вырубили.
— Как не хватает? Неужто эти успели с собой уволочь?
— Похоже. — Кивнул Рут. — Вот только они перед этим успели почти всех наших раненых добить, всех, кто не мог двигаться, уроды. Девятнадцать наших убито, пятнадцать человек на ногах, шесть тяжёлых, остальных не могу найти. Бомров убито двадцать четыре, раненых нет, они и своих добили.
— Лихо, и когда только успели. — Сандр поднялся. — И ведь верзилы, какие все. — Пнул он труп одного из работорговцев.
— Бомры вообще все рослые. — Сказал Мондвид. — Уж не знаю правда-то, или нет, но поговаривают, что они с катрулями из Сегетского Горрота в родстве. (Катрули — горные полулюди очень большого роста, искусные каменщики природного толка, про себя говорят, если человека создали из глины и воды, то их из воды и камня.)
— Чего только люди не болтают. — Сандр нахлобучил шлем и сказал. — А Быка я им не отдам, Мондвид, доведёшь обоз до Баттербита, Рут, отдай ему все деньги, что у нас остались. Там определишь кого нужно в лечебницу к Милосердным Сёстрам.
— Денег мало Сандр.
— Тогда отдай им половину наконечников из шкарбенда.
— Дурная затея Гомба. — Поднялся с повозки Бизон. — Слыхал я про Бомрские ватаги, они меньше чем в две сотни рыл никогда не ходят.
— А мне с ними не в чистом поле встречаться. Умыкнём Быка, по-тихому может ещё и, вас по дороге нагоним. — Тут даже Рут ему не поверил. Сандр махнул рукой. — В общем, как выйдет. Если через две недели нас в городе не будет, то и ждать нас нечего. Пойдём Рут.
— Я, пожалуй, с вами. — Подал голос балар.
— И я. — Следом за Борхусом отозвался Бизон.
— Это же дурная затея? — Вернул ему его же собственные слова Сандр.
— Как и все прочие, но лучше меня повадки Бомров никто не знает.
— Но твоя нога… — Начал Рут.
— А что моя нога? — Перебил его Неряха. — Она вроде как на месте. — Он притопнул ей, подняв тучку пыли.
— Да хрен с вами с обоими, пошли. — Махнул рукой Сандр. — Удачи Мондвид. — И закинув за спину щит и мешок с вещами, направился к деревьям.
— Тебе она больше понадобится. — Тихо отозвался тот. — Ну, чего встали? — развернулся он к оставшимся бойцам. — Трупы обобрать и похоронить, обоз привести в порядок, завтра тронемся ещё затемно.
Гомба шёл лесом уже часа два и за всё это время он даже не огляделся ни разу. Не проверил следы, не обратил внимания на сломанные ветки, на примятую траву, в конце концов, в общем, шёл как потерянный, Руту это надоело, и он спросил:
— Да что с тобой такое Сандр?
— Лес. — Почти тут же отозвался тот, как будто только и ждал вопроса, но продолжения что-то не последовало. Рут подождал немного и снова спросил:
— Лес, и что?
— Знакомый лес, ещё бы пару кальп его не видеть.
— Эк загнул. — Усмехнулся Бизон. — Столько даже кушгины на Ларгусе не живут, правда? — Подмигнул он балару.
— Да в чём дело-то? — Недоумевал Рут.
— Лес Гемура начинается. — Пояснил Бизон. — Боюсь, дорога пойдёт прямо через него.
— А, это откуда берёт начало Валар.
— И полноводный Валар, естественный рубеж между нами и бескрайними пустошами. И срединный Сигул, делящий Таваско на пополам, и могучий Мохокон, течение которого обозначало старую границу давно забытой империи, ну и загадочный Готорн, который далеко на юге вливает свои воды в великий Нойгамел, самую большую реку нашего континента.
— Да? А я и не знал, что в этом лесу истоки всех крупных рек запада. — Удивился Рут
— Ты ещё много чего не знаешь, парень. — Вздохнул Сандр.
— И чего я не знаю?
— Кхм. — Многозначительно прочистил лужёную глотку Неряха. — Сам скажешь, или как?
— Сам. — Снова вздохнул цверг. — Лес Гемура колыбель всех несотворённых (не человеческих) рас. Потерянный рай, убитая мечта, место где, родившись, ты никогда не умрёшь. Место, где великие герои, короли и вожди самые обычные существа. Место бесконечного тихого счастья, которое можно накрыть ладонью.
— Мда-а. — Не понял Рут лиричности Сандра. — А почему убитого?
— По кочану. — Пояснил цверг.
— Кушгины так говорят: — Начал Борхус. — Человек, прошедший середину своей жизни, оглянувшись назад, видит золотую зарю своей юности и сердце его начинает щемить от того, что никогда уже не испытать ему великого чувства свободы. Того незабываемого ощущения тысяч дорог, по которым ему ещё только предстоит пройти, и только в юности он может охватить их все одним взглядом. Именно это «НИКОГДА» и причиняет боль, ибо повзрослев, мы обречены вечно блуждать впотьмах.
— Ну да. — Кивнул Бизон. — Поступь юности отзывается эхом во вселенной, а торопливые шаги старости не колыхнут даже и травинки.
— Однако находясь на самом краю смерти, ты способен раздавить клопа. — Усмехнулся Сандр.
— И повернуть тем самым, колесо истории в другую сторону. — Вполне серьёзно закончил Борхус. — Правда в подлиннике не клоп, а бабочка была.
— Вы чего это? — Рут подозрительно оглядел всех по очереди. — Уж не заболели ли?
— Ты бы ещё лоб пощупал.
— А надо?
— Это из семи золотых правил жизни. — Пояснил Бизон.
— И какая связь между лесом и этими правилами?
— Представь, — начал Сандр — ты двадцать лет скитался по всему Таваско, подолгу жил в разных местах, но как бы чудесно там не было, кругом ты был лишь гостем. И вдруг, во время одного из своих путешествий ты попадаешь в Дорин, в какое-нибудь место, которое находится не далеко от имения твоего отца. Захочешь ли ты увидеть свой сгоревший дом? Или того хуже, узнать, что на этом месте давно живут чужие люди, ходят по протоптанным твоими братьями тропинкам, рвут плоды из сада посаженного твоей матерью, пользуются всем тем, что построили и вырастила твоя семья, даже не зная о вас ничего? Ты видишь их жизнь, видишь их счастье и как бы ты ни хотел хоть на минуточку почувствовать себя прежним беззаботным балбесом, ты никогда не сможешь это сделать, потому что время и люди убили всё.
