Павел Иконников - Рикимару
— Непонятно как у тебя с таким подходом, вообще есть друзья, — буркнула Кристина, вроде бы успокаиваясь.
— Настоящие друзья только такими и бывают.
Она несколько секунд смотрела на меня серьезно, а затем подмигнула и улыбнулась.
Часть 7 «Скрытая угроза»
Второй маяк появился на горизонте минут через двадцать. Он ничем не отличался от первого. Наверное, у него понизу идет такая же полоска, указывающая на город Дожей.
— Ракшас, не несет в себе каких либо уникальных свойств, — продолжал Руфус — он просто развивает скрытые черты и желания человека. Все джинны разные и некоторые их свойства уникальны. Я вот, например, умею брать и сохранять воспоминания.
— Читать мысли, наводить морок и угадывать желания — вставил я.
— Да читать мысли я тоже умею, а вот чтобы угадывать желания джинном быть не нужно, нужно просто разбираться в людях.
— А я почему-то думала, что ты силач — произнесла Кристина немножко детскую фразу.
— Ага, не без этого, но это обычный дар всех джиннов. Сила бога и его бессмертие.
— Так значит джинны бессмертны? — спросил я — но тогда за пару тысяч лет, все вакансии должны были быть заполнены.
— Ага, должны были, но есть много «НО». Во-первых, ракшас продлевает жизнь и делает тело более крепкими устойчивым, а никак не бессмертным. Во-вторых, иногда люди в своем неведении нет нет, да и загонят бедного джинна в угол и посадят на рогатину. Особенно если джинн нарушил рамки дозволенного этим обществом. Даже если общество практикует каннибализм и жертвоприношения.
Руфус многозначительно посмотрел на меня и продолжил.
— В-третьих, дожи. Есть негласные правила, за нарушение которых джинн лишается возможности покидать Кванокиум. А джинн без работы, жалкое зрелище. Ну и в-четвертых, сами джинны.
— А что джинны? — заинтересованно спросила Кристина.
— Не все выдерживают дар бессмертия, некоторые замыкаются некоторые сходят с ума, некоторые кидаются в авантюры.
На лице Руфуса вновь, как и при упоминании загадочного джинна Маркуса, появилась не свойственная ему теплая улыбка.
— А я уж думал, что джинны убирают друг друга из-за конкуренции — высказал я предположение.
— Было и такое стажёр. Три тысячи лет назад, уже около двадцати сотен джиннов искали расположения дожей. И дожи, видимо не увидев никаких потерь для себя или решив таким образом «отобрать зерна от плевел», отменили закон запрещающий убивать джинну джинна. И началось. Незримая война прокатилась по всем континентам. Слабые и молодые объединялись, старые прятались.
Руфус на несколько секунд замолчал, словно вспоминая то далекое время, и продолжил.
— Только за первую неделю погибло больше пятисот. Но все кончилось так же быстро, как и началось. В Хьердугааре появились хаски.
— Хаски, это такие собаки похожие на лаек с голубыми глазами? — решил я пошутить.
Руфус было открыл рот, чтобы ответить, но тут его прервал возбужденный голос Кристины.
— Смотрите, смотрите, — затараторила она, тряся меня за руку — там человек у маяка. Он нам машет.
Мы действительно уже подлетели к маяку метров на триста. И от него к нам действительно в развалку бежал мужчина, размахивая оранжевой тряпкой. Он был невысокого роста, плотного (почти круглого) телосложения. Брюки были закатаны до колен, а торс абсолютно голый.
Я посмотрел сначала на Кристину, которая улыбалась, затем на Руфуса. Джинн сначала очень серьезно смотрел на бегущего человека, затем закрутил головой по сторонам. Теперь его глаза совсем не были глазами человека. Джинн подобно орлу сосредоточил немигающий взгляд на горизонте и медленно крутил головой. Наконец он, остановился, пристально глядя в сторону слева от маяка.
— Жаландар орса круам бам дирче икибалам — произнес Руфус.
Взявшись за овал на краю ковра он загнул его вниз, и наш летающий трон быстро плюхнулся вниз и проехавшись по земле метра три остановился. Приземление можно было назвать мягким только по одной причине. Я почувствовал каждый перекатывающийся камешек под ковром своим же мягким местом.
— Ай. Блин больно же. Синяки останутся. И что за дурацкий стишок перед приземлением? — Кристина непонимающе посмотрела на Руфуса.
— Поговорка такая была. Переводится примерно так: «Охотясь на ягуара в час сумерек, отложи копье и приготовься умереть, он уже в прыжке». - ответил Руфус и показал пальцем в даль — Игорь, ты же хотел узнать, кто такие хаски.
Я посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел, хотя в словах Руфуса я почему-то не сомневался.
Про волка речь, а он на встречь (Учитель труда Шпак Андрей Алексеевич).
— Про волка речь, а он навстречь — проговорил я вслух пословицу. Что-то подсказывало мне, что хаски это абсолютная противоположность умным, добрым и улыбающимся лайкам.
Руфус посмотрел на меня уже, нормальным человеческим взглядом и улыбнулся. Правда, с какой-то обреченностью.
— Я не ошибся, выбрав тебя, стажер. Может ты и с пистолета, стрелять умеешь?
— Нет, не умею. Только из винтовки, пневматической.
Наконец я смог что-то разобрать в дали. На горизонте показались четыре точки, приближавшихся очень быстро, за ними клубами вставала пыль. Одна точка как то нелепо перемещалась вверх-вниз и немного вырывалась вперед остальных.
Кристина молча смотрела вдаль поджавшись и сжав кулачки. Женская интуиция все же штука не надуманная. Чувствует женщина, когда можно истерить, а когда нужно собраться.
Толстый мужичок уже не бежал, размахивая тряпкой, он медленно плелся в нашу сторону. Наверное удивленный и немного расстроенный, тем что мы не спешим к нему на встречу.
Ему оставалось идти метров сто. С этого расстояния уже можно было его разглядеть. Все тело красное как у рака, облезание кожи гарантировано. На голове у него почти нет волос, а маленькие очки, с круглыми линзами, на толстых щеках придавали его виду смешную нелепость. Оранжевая тряпка в руке оказалась рубашкой.
Джинн сбросил свою сумку на землю и присев, начал в ней копаться.
— Хаски это оболочки джиннов. Некоторые ракшасы не переживают смерть человека. Для них такая потеря, равносильна смерти и они просто угасают. Но остальные, не исчезают. Они берут под контроль тело и пытаются вернуться в Саанд. Но максимум, куда они могут попасть это, сюда. Оболочка не разумна, ракшас теряя джинна, через некоторое время теряет способность мыслить. У них остаются только инстинкты. А еще, — Руфус на секунду запнулся, словно размышляя говорить или нет — еще у них остался голод. Они научились находить пищу по запаху страха и безысходности. Знали об этом дожи или нет, но такой поворот дела их устроил абсолютно. Теперь новых людей приводят только джинны. И приводят так, чтобы никто не боялся. А тех кто попадает сюда сам ждет неприятная встреча с оболочкой.
