Кассандра Дженкинс - Пятый Аспект. Часть 1
После засушливого лета наступила неурожайная осень. Штормград скупал зерно у гоблинов, стараясь не задумываться, что, возможно, эта пшеница взращена заклятыми врагами — орками. Сами-то гоблины особой тяги к сельскому хозяйству не проявляли.
В ожидании зимы Ангерран д’Ливре отрядил несколько магов зачаровать шубы заклинаниями против моли и даже обратился к Свету с просьбой одарить Альянс скорой победой, в которой все сильнее нуждалась казна Штормграда.
Разорительная осень окончилась разрушительными природными катаклизмами — пожары и затопления, землетрясения и хаос, посеянный Лордами стихий, вырвавшихся из заточения в Элементальном плане, захлестнули Азерот.
Часть крестьян отправилась на войну, а те, кто должны были сеять и вспахивать измученные засухой и землетрясениями поля, чтобы хотя бы весной собрать первый за год урожай, один за другим покидали насиженные места и примыкали к Культу Сумеречного Молота.
Гоблины из картели Хитрой Шестеренки, воспользовавшись ситуацией, отказались выдавать зерно в кредит и взвинтили цены, аргументируя тем, что рынок завален некачественной продукцией из Чумных земель и вообще — «Можете на себе проверить, исцелили или нет местную флору друиды, а у нас на каждое зернышко есть сертификат качества, потому и стоимость такая. Что вы хотите, поля сухой пшеницы горят лучше всего…».
Когда с небес вместо дождя льются потоки испепеляющего огня, вера в Священный Свет заменяется верой в конец мира без особых затрат и проблем. Теперь священникам приходилось доказывать людям, что Святой Свет по-прежнему всесилен, теперь им, а не фанатикам Сумеречного Молота, приходилось бороться за каждого из своих прихожан. Тихим церквушкам, озаренным теплым отблеском свечей, противостоял слишком могущественный противник — закованный в адамантит черный дракон, легенда Древнейшей Истории, одним лишь движением крыла меняющий очертания целых материков. Это в прозрачных из-за мороза небесах Нордскола драконы встречались чаще, чем птицы. В Калимдоре и Восточных Королевствах появление среди бела дня живого дракона было шоком. Размеры и мощь Смертокрыла поражали. Особенно тех, кому после встречи с ним удавалось выжить.
Священный Свет переживал не лучшие времена, но это мало интересовало главу казначейства Ангеррана д’Ливре, который при любой погоде верил лишь в силу золота. А его-то в казне Штормграда оставалось все меньше. Тем временем армия требовала перестроить и укрепить форты и окопы, разрушенные Катаклизмом (больше всего в Степях); пополнить оружейные склады, смытые наводнениями, и пищевые запасы, сожженные огненным дыханием безумного дракона.
Зимой, больше похожей на прохладное лето, когда по всему Азероту пылали пожары, в бухгалтерских книгах мрачного главы казначейства на балансе все еще значились невостребованные шубы. Более того, многие дворяне, продавшие свое имущество ради вступления в ряды фанатиков Культа, даже пополнили меховые запасы Штормграда.
А потом огнедышащий дракон застлал одним только размахом своих крыльев небо над белокаменной гордостью Альянса, и на долгие недели воздух пропитался дымом сожженного штормградского парка и терпкой пылью обвалившихся домов. Когда каменщики и главный архитектор Штормграда, наконец, подвели итог причиненным Столице разрушениям, для Ангеррана д’Ливре наступил его собственный конец света.
Д’Ливре добавил к своим отчетам доклад архитектора и пошел к королю. Терять ему было нечего — склады казначейства располагались в тихом районе возле штормградского парка, и от мехов, на которые он возлагал особые надежды, осталась лишь горстка пепла.
* * *Поджав и без того тонкие губы, Ангерран д’Ливре ожидал короля в его рабочем кабинете, закутавшись по самый подбородок в плотный черный плащ. Его болезненная бледность и тщедушность были невероятно обманчивы — д’Ливре управлял казной Штормграда еще при отце Вариана, правда, был тогда моложе и занимал лишь пост секретаря, но выглядел точно так же. Как тогда, так и теперь от одного только взгляда на королевского казначея невольно хотелось поежиться, словно от промозглого ветра.
Рабочий кабинет короля соединялся с залой для совещаний, в которой располагался знаменитый стол с резной столешницей. Весь Азерот изобразили мастера, каждую столицу Альянса с любовью обвели позолотой, ни одну речушку и маломальскую возвышенность не забыли. Ангерран содрогнулся от мысли, во сколько может обойтись подобный стол с картой нового, измененного после Катаклизма Азерота. Да и мастеров уже таких не найти.
Двойные двери с грохотом распахнулись, и король зашел в кабинет. Секретарь еле поспевал за ним. Облаченный в железо, Вариан казался великаном, одним из Пантеона Титанов, ведь его доспехи были больше и крепче, чем у любого другого, даже другого короля. Ангерран сразу подсчитал в уме, во сколько казне обошлась каждая из пластин доспехов, литых из сплавов самого крепкого и тяжелого металла Азерота — тория — с истинным серебром, магические свойства которого усиливали исцеление. С широких королевских наплечников на Ангеррана воззрились своими золотыми глазами оскаленные львиные морды*, в форме которых они были выкованы.
Казначей поднялся. Секретарь со скорбным видом замер у своего стола поменьше рядом с дверью. В три шага Вариан преодолел кабинет и, казалось, только сейчас заметил казначея, утонувшего в массивном кресле посетителя. Король нахмурился и движением руки приказал секретарю оставить их наедине. Наступил завтрашний день, на который было назначено главному казначею, но Вариан все равно оказался не готов к этому.
С самого повышения д’Ливре надежно и верно руководил средствами казны, и у короля Ринна никогда не было причин не доверять ему.
Особенно теперь.
— Итак, Ангерран, вы пришли, — сказал король, когда секретарь бесшумно удалился, прикрыв за собой двери. — Значит, вы уже все посчитали и перепроверили. Обойдемся без долгих вступлений. Сколько?
Кожа на перчатках для верховой езды, которые король так и не снял, скрипнула и натянулась. Вариан сжал кулаки, и это было единственное проявление чувств, какое он себе позволил.
— Два месяца, — бесстрастно ответил казначей.
Ему казалось, что кованые львы готовы спрыгнуть с королевских плеч, чтобы растерзать каждого, кто встанет у Вариана на пути, но Ангерран продолжал говорить ровным и спокойным тоном, каким врачи разъясняют умирающим пациентам всю тщетности их дальнейшего лечения.
— Еще два месяца армии Альянса могут прохлаждаться в окопах, — говорил казначей. — Могут полноценно питаться три раза в день, тогда как остальные жители Азерота считают роскошью уже не только фунт мяса, но и ломоть хлеба. Еще два месяца лорды-командующие могут состязаться в ведении тактических войн, передвигая глиняные фигурки и отмечая воображаемые победы на рисованных картах. В то время как моральных дух реальных солдат, просиживающих штаны в окопах, снижается быстрее, чем казна находит средства на новую амуницию. Через два месяца казна Штормграда будет полностью опустошена.
