Вячеслав Козырев - Как стать героем
Василиса медленно подошла к будущему правителю тридевятого государства, ласково посмотрела на него и, нежно улыбаясь, спросила:
— А зачем тебе жабу в жены брать?
Принц вздрогнул и попятился.
— О, мой бог, что такое? Обманули. На портрете, который мне прислали, совершенно другая девица нарисована. А это какая-то уродина. И этот старый скряга в при дачу всего полцарства дает? Да целого государства мало, чтобы на ней жениться. — И он со всех ног, спотыкаясь, кинулся к выходу. — Кругом одни жулики. Никому нельзя верить.
Василиса усмехнулась и повернулась к отцу.
— Папуля, гляди. Сбежал женишок-то. И даже попрощаться забыл. Невежливый такой попался.
Царь без сил опустился на трон.
— Горе ты мое, — только и смог он проговорить, глядя на дочь.
Она рассмеялась.
— Значит, не судьба. И я тебя, кстати, предупреждала. Говорила, какой муж мне нужен. Ну а раз желающих на полцарства больше нет, то и я пойду. Погуляю.
Хлопнула дверь, и каблучки царевны застучали по ступенькам. Из-за трона высунулась голова советника.
— Ух и шалунья у вас дочка, — хихикнул он.
— Тебе бы мои заботы, — удрученно вздохнул Берендей.
Он и не подозревал, как был близок к истине.
Царская дочь оставалась одной из самых больших головных болей Хряка. Еще задолго до того, как ему в голову втемяшилась бредовая идея стать царем, он пытался избавиться от Василисы.
Однако царевна росла наперекор всем козням советника. Или же ей сильно везло, или ее защищал кто-то еще более могущественный, чем он или даже Серый Орден.
Тайно изготовленное зелье, мгновенно убивающее самого здорового человека, было разлито по полу неуклюжим поваром, который наступил на неизвестно откуда взявшегося кота. Красивую игрушку, пропитанную ядом, утащила прямо из-под носа ребенка здоровенная крыса. Когда же Хряк изготовил похожую на царевну куколку и приготовился, прочитав заговор, проткнуть «царевну» иглой, у куклы медленно раскрылись глаза. Этот ледяной взгляд, остановивший его у детской колыбельки много лет назад, советник запомнил навсегда: в момент его прошиб холодный пот, руки задрожали, и вместо амулета он воткнул иглу себе в руку.
И вдобавок ко всему Василиса почувствовала в себе волшебную силу и, пока еще робко, пыталась ею пользоваться.
Все это сулило советнику в будущем одни лишь крупные неприятности да казенный дом, из которого не было выхода.
Не сумев извести царевну колдовством, Хряк решил: лучший вариант — выдать царевну замуж, чтобы ее увезли как можно дальше от родного дома. Советник искал женихов по всем заморским странам, рассчитывая следом за Василисой отправить и Берендея, а самому остаться наместником. А там и до трона рукой подать. Поэтому его просто корежило, когда он видел, с какой легкостью царевна расправлялась с претендентами на ее руку и сердце.
* * *
Василиса, выбежав во двор, принялась искать смельчака, который не побоялся перечить самому царю. Ей пришелся по душе этот молодец, и, увидев его, она пошла навстречу, как вдруг все вокруг исчезло, а остался только Санька; он неподвижно лежал на широкой лавке со скрещенными на груди руками. Василиса прикрыла глаза, а когда снова открыла их, видение исчезло. Проходя мимо Саньки, она проговорила:
— Один в поле не воин.
Тот в растерянности уставился на Липуню.
— Чего это она?
— Не знаю. Но только она любого человека насквозь видит и судьбу его предсказывать может. Она волшебница.
Санька замотал головой:
— Хватит врать. Царевна и волшебница в одном лице — такого не бывает. — Но тут же, вспомнив про Баюна и Кащея, прикусил язык.
Воевода внимательно посмотрел на него и вытянул руку, на которой был перстень с камнем небесно-голубого цвета.
— Странно, но перстенек показывает, что ты свой. И в трактире он тебя сразу отметил. А говоришь чудно.
— Да я ничего. Это я к тому, что иногда даже просто не верится, какая у нас замечательная царевна, — начал срочно выкручиваться молодец.
— Это точно, — расплылся в улыбке воевода. — Нашу Василису все любят. Даже нечисть, и та большого вреда не делает, хотя, как мне думается, они ее боятся и связываться не желают. А уж шалунья какая, то птичкой, то зверьком лесным обернется…
— А котом может?
— Каким котом? При чем тут кот? — опешил Липуня. — Сказано тебе — зверьком: белочкой, лисичкой.
— Уведи его, и не медля, — прервала Василиса воеводу. — Царь в баню собрался, ну как опять встретятся? Завтра придете, а ежели и тогда батюшка на вас серчать будет, меня позовете, помогу.
— Давай, давай, пошевеливайся. — Воевода вышиб Саньку за ворота дворца и неожиданно весело хохотнул. — Скажешь тоже, в кота. Сам ты кот драный.
Новый день вползал во двор под монотонный шум дождя. Санька высунул нос на улицу. Сыро, тускло, противно. Вот и с царем неизвестно как — договоришься ли? А тут еще новая заноза появилась, Василиса.
Во дворец они прошли через черный ход. Царь сидел на троне, подперев рукой голову, хмуро посматривая на вошедших.
— Царь-батюшка, я тебе на смотрины новичка привел. Санькой кличут. Страсть какой смышленый, грамоту разумеет. И силушкой бог не обидел. Будет тебе верным слугой.
— Все они поначалу верные, пока не оботрутся, — проворчал Берендей. Настроение у него после вчерашнего бегства заморского жениха все еще было неважным. — Ну да ладно. Показывай своего мальца. Ежели он таков, как ты его расписал, тогда ничего, пусть служит. Ежели проштрафится, так я прикажу его казнить. Другим наперед наука: мол, царь-батюшка борется с лиходейством и казнокрадством. Народ, само собой, доволен будет; все-таки какое-никакое, а развлечение.
Берендей нехотя покинул трон, обошел вокруг Саньки с Липуней и вдруг насторожился:
— Чем-то личность эта мне знакома. Где-то я ее уже видел.
Он остановился напротив и, поджав губы, склонил голову набок. Затем радостно потер руки и вернулся назад, на престол.
— Так, вспомнил. Попался, голубчик. Это ты вчерась выказал неуважение к нашей царской особе. Спорил. — Тут Берендей выпрямился, стукнул кулачком и, повернувшись к воеводе, закричал: — Ты кого мне подсунул? Змея подколодного? Бунтовщика? Ежели он со мной счас препирается, что дальше будет?
Санька стоял ни жив ни мертв. Дело принимало дурной оборот. И если до сих пор ему в основном везло, то сейчас, похоже, госпожа Удача оставила его на произвол судьбы. Да и то, дама она капризная, с одним человеком долго возиться не любит.
— Отец родной, — прогудел воевода, — так ведь перстенек волшебный показал, что он наш человек. Василиса, опять же, его видела. Сказала — сгодится.
— Василиса, говоришь? — Берендей замер с поднятой рукой. Он слез с трона, снова несколько раз обошел вокруг Саньки и сунул ему под самый нос перстень с точно таким же голубым камнем, как и у воеводы. — Хм… Действительно. Свет чистый.
