Генри Каттнер - Тёмный мир
– Эдвард!
Женский голос, нежный и испуганный, донесся до меня, как бы издалека. Я взял себя в руки, борясь с переполнявшей меня яростью и ненавистью. Я увидел бледное лицо, окруженное нимбом золотистых волос, зеленые тревожные глаза. Я вспомнил.
Рядом с Арис стоял незнакомец, человек, чьи холодные серые глаза послужили шоком, вернувшим меня к действительности. Он глядел на меня так, как будто бы хорошо знал меня как Ганелона. Я никогда не видел этого человека раньше.
Это был невысокого роста крепыш, молодо выглядевший, несмотря на седину, затронувшую его бороду. Лицо его загорело так сильно, что цветом своим напоминало коричневую темную землю. В своем плотно облегающем костюме из зеленой ткани он был идеальным бегуном, скользящим сквозь деревья, невидимым и опасным. Глядя на мощные бугры его мускулов, когда он двигался, я понял, что он будет тяжелым соперником. В том, как он смотрел на меня, во всей его позе явно сквозила враждебность. Белый уродливый шрам пересекал его правую щеку и тонкий рот так, что, казалось, лицо его навечно застыло в хитрой, иронической улыбке. Однако его серые глаза были холодны.
Я увидел, что лесные жители отступили назад, окружив нас кольцом и внимательно наблюдая за нами.
Бородач вытянул руку и одним движением спрятал Арис за себя. Невооруженный, он сделал шаг вперед по направлению ко мне.
– Нет, Лоррин, – вскричала Арис. – Не трогай его.
– Ганелон, – сказал он.
При звуке этого имени шепот страха и ненависти пронесся по окружавшей нас толпе. Я увидел скрытые движения рук, тянувшихся к оружию, спрятанному под одеждой. Я увидел, как изменилось лицо Арис.
Изворотливость Ганелона пришла мне на помощь.
– Нет, – сказал я и потер рукой лоб. – Я Бонд. Это была отрава, которую мне дал Совет. Она все еще действует.
– Какая отрава?
– Не знаю, – ответил я Лоррину. – Она была в вине, которое дала мне выпить Медея, и долгое путешествие сегодня ночью утомило меня.
Я сделал несколько шагов в сторону и прислонился к валуну, тряся головой, как будто для того, чтобы у меня в ней прояснилось. Я был на стороже, но шепот подозрения стих.
Прохладные пальцы дотронулись до моей руки.
– Мой дорогой, – сказала Арис и резко повернулась к Лоррину. – Неужели ты не видишь, неужели ты думаешь, что я не отличу Эдварда Бонда от Ганелона? Лоррин, ты дурак!
– Если бы эти двое не были идентичными, нам никогда бы не удалось поменять их вначале, – грубо сказал Лоррин. – Будь уверена, Арис. Очень уверена.
Тотчас шепот опять стал нарастать.
– Надо быть уверенным, – шептали лесные жители. – Не рискуй, Арис. Если это Ганелон, он должен умереть.
В зеленых глазах Арис вновь появилось сомнение. Она опустила руки и пристально уставилась на меня, сомнение не исчезало с ее лица.
Я отвечал ей взглядом на взгляд.
– Ну, Арис? – сказал я.
Губы ее задрожали.
– Этого не может быть. Я это знаю. Но Лоррин тоже прав. Ты сам должен знать это, мы не можем рисковать. Если этот дьявол Ганелон вернется после того, что произошло, всем нам придет конец.
Дьявол, подумал я, дьявол Ганелон. Да, Ганелон ненавидел лесных жителей, но сейчас у него была другая, более великая ненависть. В час его слабости Совет предал его. Лесные жители могли подождать. Вот его месть. Он сам, именно сам разрушит Кэр Сикэйр и Замок, так что крушение их надолго запомнится членам Совета!
А это означало, что сейчас надо вести себя крайне осторожно.
– Да, Лоррин прав, – сказал я. – Вы сейчас не можете определить, Ганелон я или нет. Может быть, ты знаешь это, Арис, – я улыбнулся ей. – Но… рисковать нельзя. Пусть Лоррин испытает меня.
– Ну, – сказал Лоррин, глядя на Арис. Она нерешительно переводила свой взгляд с меня на бородача.
– Я… ну, хорошо, я согласна.
Лоррин коротко рассмеялся.
– Но мое испытание может не удасться. Но есть та, которая может видеть правду. Фрейдис.
– Пусть Фрейдис испытает меня, – быстро сказал я и был награжден тем, что увидел, как Лоррин заколебался.
– Очень хорошо, – ответил он после непродолжительного молчания. – Если я ошибаюсь, то приношу свои извинения прямо сейчас. Но если я прав, я убью тебя, вернее попытаюсь это сделать. Только еще одного человека я убью с большим удовольствием, но оборотень не в моей власти, пока.
* * *И вновь Лоррин дотронулся до щеки с уродливым шрамом. При мысли о лорде Матолче его серые глаза засветились на какое-то мгновение. Я раньше видел, как ненавидят, я и сейчас испытывал это чувство, но никогда я не видел такой ненависти, какую Лоррин испытывал к оборотню.
Ну что ж, пусть убьет оборотня, если сможет, я ему не буду в этом мешать. Было другое, более мягкое горло, в которое я мечтал вонзить свои пальцы. Все ее колдовство не убережет ведьму в алом, когда Ганелон вернется в Кэр Сикэйр и сломает Совет, как веточку в своих руках. И вновь кровавая пелена застлала мне глаза. Эта ярость уничтожила Эдварда Бонда, но она не уничтожила хитрости Ганелона.
– Как скажешь, Лоррин, – спокойно сказал я.
– Пойдем сейчас к Фрейдис.
Он коротко кивнул. Мы двинулись по дороге вперед в окружении лесных жителей. Лоррин с одного бока, Арис, удивленная и встревоженная, с другого. Освобожденные рабы шли следом.
Стены каньона скрыли нас. Впереди показалось черное отверстие входа в пещеру.
Мы расположились грубым полукругом, глядя на этот вход. Наступила тишина, прерываемая только шелестом листьев на ветру. Красное солнце поднималось над стеной гор.
Из темноты до нас донесся голос, глубокий, вибрирующий, властный.
– Я не сплю, – сказал голос. – В чем вы нуждаетесь.
– Мать Фрейдис, мы отбили рабов, захваченных Советом, – быстро сказала Арис. – Они все еще спят.
– Пошлите их ко мне.
Лоррин злобно посмотрел на Арис. Он сделал шаг вперед.
– Мать Фрейдис, – позвал он.
– Я слышу.
– Нам нужно твое ясновидение. Этот человек, Эдвард Бонд. Я думаю, что он Ганелон, вернувшийся из мира Земли, куда ты послала его.
Наступило продолжительное молчание.
– Пошлите его ко мне, – в конце концов произнес голос. – Но сначала пришлите ко мне рабов.
По знаку Лоррина лесные жители начали подталкивать рабов ко входу в пещеру. Они не сопротивлялись. С ничего не выражающими глазами семенили они к пещере и один за другим исчезали в ее темноте.
Лоррин поглядел на меня и дернул головой, указывая на вход.
Я улыбнулся.
– Когда я выйду, мы опять будем друзьями, как раньше, – сказал я.
Глаза его оставались такими же холодными, как и раньше.
– Это решит Фрейдис.
Я повернулся к Арис.
– Фрейдис решит, – сказал я. – Но бояться нечего, Арис. Помни это. Я не Ганелон.
