Павел Комарницкий - Дева дождя
Между тем небо постепенно утрачивало белёсый цвет, наливаясь багровым, отчего на глазах приобретало сходство с сырым мясом. Похоже, первый бесконечный день в аду заканчивался.
Тюремный автобус, завывая и скрежеща, втянулся в ворота какого-то строения, огороженного высоким забором.
– Эй! – трубно возопил монстр-водила, едва заглушив мотор. – Принимай постояльцев!
Стоявший рядом Сашко гулко сглотнул, кто-то из экс-моджахедов забормотал молитву. Ибо то, что возникло на пороге строения, могло явиться нормальному человеку разве что в самом глубоком кошмаре.
Двухметровая багрово-красная гусеница, напоминающая какой-то жутко извращённый фаллический символ и имеющая на верхнем конце шесть чёрных, будто бы оторванных от негритят детских ручек плюс голову какого-то отвратительного урода-дауна, лысую и лопоухую, встала свечкой на пороге строения.
– А, это ты… Свежатинку везёшь?
– Так точно. Давай, куда их… Ночь наступает, сам понимаешь – можно не уберечь. Много их ночами бродит, любителей.
– В цистерну, куда ещё… Двигай за мной!
Кошмарная гусеница двинулась вперёд, меряя двор своим телом, и Алексей вдруг ощутил, что руки и ноги свободны. Рядом зашевелились другие узники.
– Выходите, быстро! – проревел монстр-водила, шевеля щупальцами.
Окончательно деморализованные узники, дрожа, потянулись из автобуса.
– Старшой… вот это попали мы, похоже… – прохрипел Толян.
– Ребята… давайте вместе как-то держаться… – у Артура тряслась челюсть.
Алексей криво усмехнулся.
– Не поняли вы, мужики… Вот этого моджахеда тут оставили.
– Ну и?
– Вот вам и "ну и"… По одному нас раскидают, похоже.
– Давайте сюда! – монстр-гусеница вновь встал свечкой. Из земли виднелась горловина какого-то люка. Похоже, в том, верхнем мире тут было бензохранилище, мелькнула в голове Алексея мимолётная мысль.
Один за другим духи-узники ныряли в люк, спускаясь по приваренной внутренней лесенке. Монстр-гусеница нервно облизнулся.
– Эх… какие сочные… Хоть бы одного, а? Хоть бы небольшой гаввах…
– А то я не хочу! – прорычал монстр-водила. – Однако Великий Игва два раза не шутит. Так что сам сегодня на люке спать буду, а развезу всех целенькими куда велено!
Внутри цистерны было темно и душно. Алексей хотел было перетолковать с товарищами, обсудить впечатления и сложившееся положение – судя по всему, весьма и весьма хреновое… Но не смог. Сознание вдруг померкло, и узники, сбившись в кучу, точно овцы в загоне, повалились где стояли, разом погрузившись в чёрный, без сновидений сон…
…
Музыка, игравшая где-то за стеной, наконец смолкла, и наступила тишина.
Весь дом заснул. Марина глянула на часы – три ночи. Можно ли звонить сейчас? Приличные люди в такое время спят, и уж всяко не беспокоят других звонками в эту пору…
Девушка беззвучно рассмеялась. Так то приличные люди… Применимо ли уже сие понятие к мадмуазель Костровой? Сомнительно. Все эти понятия остались там, по ту сторону… В прошлой жизни.
Было сказано прямо и недвусмысленно: "как только будешь готова, позвони по данному номеру". Номер – вот он.
И она готова.
Марина бесшумно соскользнула с постели, плотнее прикрыла дверь своей спальни. Села возле стола, неотрывно глядя на телефон. В памяти вновь всплыло – длинные трескучие очереди в упор, прямо в душу… Нет, сейчас мирно спящая пластмассовая игрушка ничем не напоминала пулемёт.
Скорее адскую машину, вновь услужливо подсунула нужный образ память. Не ошибиться… Господи, помоги!!!
Она осторожно сняла трубку, и машинка тотчас с готовностью отозвалась длинным занудным воем. Не отрывая взгляда от надписи на руке, девушка набрала первую цифру… вторую… третью…
Вместо коротких гудков, обозначающих неправильный набор номера, в трубке возникли странные, ни на что не похожие звуки. Нечто похожее Марина слышала однажды, когда отдыхала с родителями в Крыму, будучи ещё девчонкой. Эолова арфа, так, кажется, называли то устройство, что пело под воздействием ветра… Нет, не то. Электронный орган? Опять не совсем…
И снова память подсунула нужное слово – "музыка сфер".
Музыка разом оборвалась.
– Ну здравствуй, – отозвалась трубка знакомым голосом. Сердце Марины теперь стучало почти как швейная машинка.
– Это я…
Короткий смешок.
– А то я не догадалась.
Марина сглотнула.
– Я готова.
Пауза.
– Уверена?
И снова у Марины возникло то же неясное ощущение – как будто её голову просвечивает невидимый рентгеновский аппарат.
– Да.
– Хорошо. Завтра, в полдень, в том же сквере. Найдёшь?
– Конечно… Спасибо вам. И извините.
Никогда раньше Марина не предполагала, что телефонная трубка может передавать улыбку. Однако ощущение было явственным.
– Извиняться тебе не за что, а благодарить пока рано. Да, вот ещё… Конечно, это перестраховка, но всё-таки на будущее – выбирай для подобных звонков другое время. Во всяком случае не час Быка, когда Зло имеет над Энрофом наибольшую власть. А лучше всего при свете солнца. До завтра!
Трубка наконец-то разразилась нормальными короткими гудками. Разговор окончен…
…
Какой сейчас день? И есть ли здесь, в этом мире, хоть какой-нибудь календарь?
Адский автобус колесил по серым безжизненным пространствам, пассажиры то рассасывались, то вновь наполняли его ржавое нутро. Голые и растерянные, они порой ничего не понимали, порой о чём-то догадывались… С некоторыми случалась истерика – как, например, с тем совсем ещё молоденьким парнишкой, лет пятнадцати от силы. Парень покончил жизнь самоубийством из-за неразделённой любви, и никак не предполагал, что попадет в такое место, где и сами-то страдания молодого Вертера окажутся, мягко сказать, неуместны…
Жажда, мучившая весь первый день и ставшая было нестерпимой на второй, на третий день пребывания в Скривнусе внезапно ослабла, и только тогда им впервые дали напиться. Вода в канаве была довольно мутной, однако никакой другой им не предложили. Помня о неудачной попытке зачерпнуть воды там, в мире живых, бывший сержант опустил в поток руку… Но ничего особенного не произошло – вода послушно наполнила ладонь. И на вкус ничем таким не отличалась – примерно как многократно прокипячённая в ржавом чайнике. Очевидно, здешняя вода вполне соответствовала по плотности их "эфирным телам" – или что там у покойников имеется – в отличие от воды живого мира.
