Филип Фармер - Бегство в Опар
Кулак Хэдона обрушился на ее диафрагму. Авинет согнулась вперед, извергая на него темную жидкость, и рухнула в его протянутые руки. Перебросив Авинет через плечо, он изо всех сил побежал к задней части храма. Что-то еще происходило за его спиной, но с другой стороны. Хэдон незамеченным добрался до лодки и уложил Авинет на палубу. Оставалось оттолкнуться , впрыгнуть в лодку и грести. Перед самым рассветом он вошел в узкую речку, впадавшую в озеро. Густая растительность сомкнулась над ними, скрывая от взоров солдат, расположившихся на суше. Авинет очнулась, но сил ее достало только на то, чтобы, застонав, уставиться на него. Чуть позднее она восстановила силы — достаточно, чтобы проклинать его.
Он и не ждал благодарности.
7.
Примерно три часа спустя лодка, покинув реку, вошла в западное озеро шириной в три мили. Судя по его очертаниям, как виделось с горы днем раньше, озеро растянулось на шесть-семь миль. Со всех сторон его объял дубовый лес. Выше его, за дубняком, росли сосны.
Солнце ласкало квадратные зеленые паруса рыболовецких судов. Тут и там сновали колесные пароходы, тянувшие за собой рыболовецкие сети.
Хэдон направился к отстоявшему на милю острову. Несколько раз ему пришлось останавливаться, чтобы ответить на вопросы рыбаков. Все они были почти чистокровные кхоклем, потомки первых жителей огромного острова Кхокарса. Небольшого роста, курносые, с толстыми губами, с прямыми волосами — значительно более темными, чем у горожан, представлявших собой смешение кхоклем и более поздних пришельцев, Клемсааса. Мужчины носили соломенные шляпы с круглыми широкими полями и набедренные повязки, женщины также были в набедренных повязках, но их соломенные конической формы шляпы не имели полей. Дети вовсе бегали голышом; лбы их украшал стилизованный рисунок синей рогатой рыбы.
Говорили эти люди на диалекте, и Хэдону приходилось напрягаться, чтобы понять их. Словарь местных жителей заметно отличался, при этом до сих пор сохранились некоторые щелкающие согласные, уже тысячелетие как утраченные в привычном кхокарсане.
Затем Авинет вступила с ними в беседу. Она понимала их намного лучше, хотя и не полностью, поскольку их язык походил на ритуальную речь жриц. Люди, узнав, что она Королева Авинет, верховная жрица, пришли в волнение. Они знали, что она была на острове Карнет: по прибытии к восточному озеру Авинет направила вперед остальную группу.
Узнав о событиях последней ночи, сельчане встревожились. Несколько лодок отправились в путь тотчас же после того, как Авинет приказала мужчинам увезти с острова женщин. Они должны были также возвратить жриц, если те еще живы и не откажутся оставить свои благочестивые труды.
Хэдон и Авинет пересели в рыбацкое судно, которое доставило их в островную деревню. Островок — сотня футов шириной и полмили длиной — был в беспорядке усеян по берегу хижинами. Окруженная частоколом деревня расположилась на северном берегу. Барабаны на судне известили жителей о прибытии высоких особ, и толпа — в основном, дети, мужчины и несколько женщин, слишком старых, чтобы присутствовать на обрядах — ожидала их у доков.
Впереди всех, улыбаясь, стояли Хинокли, Кебивейбес, Пага и девчушка Абет. Улыбки исчезли: Лалилы среди прибывших не оказалось.
Хэдон соскочил на помост дока и обнялся с каждым. Абет, красивая, золотоволосая, с фиалковыми глазами, сама бросилась в его объятия и позвала свою мать.
Хэдон, перекрывая гам восторгов, прокричал:
— С Лалилой все в порядке! Мне пришлось оставить ее на южном перевале! Мы отправимся за ней, я лишь немного передохну!
Авинет сошла на берег с помощью вождя племени и что-то быстро сказала ему. Вождь тут же принялся кричать, привлекая к себе внимание присутствующих. Он говорил быстро, жестко тыча пальцем на восток.
Один из мужчин вбежал в огромное строение — длинный вигвам, сооруженный из сосны и дуба, увешанный вырезанными головами зверей, птиц, рыб и изображениями водяных и леших, населявших озеро и лес. Через минуту человек появился на крыше строения и принялся бить в большой барабан. Лодки, еще оставшиеся на озере, стали разворачиваться к острову.
Авинет подозвала Хэдона.
— Оставшиеся в живых солдаты, должно быть, на пути сюда. У них нет лодок, но остались топоры, солдаты смогут построить плоты.
Здесь живут мирные люди. Они почти ничего не знают о том, как вести сражение. Я полагаю, нам лучше продолжить путь. Долина за следующим ущельем большая и многонаселенная. Там проживает много преданных почитателей Кхо. Там есть даже школа жриц, где мы будем в безопасности. На дороге в долину обычно устанавливаются ловушки и западни. Проход могут блокировать в любую минуту.
Там долгое время никто и ничто не потревожит нас, оттуда я смогу вести свою борьбу.
— Ты спрашиваешь меня или приказываешь?
Мне нужен твой совет, Хэдон. Ко всему прочему, ты же еще и солдат. И ты мой муж… если Кхо не распорядится иначе.
— Ты способна продолжить путь? Ты же не спала всю ночь и, наверное, ужасно устала после бегства и… утомительных обрядов. Что до меня, я слишком выдохся и идти не смогу, не говоря о том, чтобы бежать.
— Если смогу я, то сможешь и ты — сказала с презрением Авинет. — Кроме того, я полагаю, что, забравшись подальше, мы сможем укрыться где-нибудь и поспать. Нам не следует ждать на этом острове прихода солдат.
К главному перевалу идти нельзя. Ясно же, что солдат могут послать туда перекрыть его. Рыбаки, наверное, знают другие проходы, о которых чужакам не известно. Вождь сказал мне об одном. Труднопроходимый, но можно преодолеть. Его люди проведут нас.
Другие его люди последуют за нами, чтобы затоптать наши следы и сбить с толку солдат. Когда мы достигнем мест, где следов наших ног не будет, каких-нибудь каменистых пород, например, “преследователи” пойдут в другом направлении, окончательно запутывая солдат.
— Вот такого ответа я жду от тебя. — Авинет посмотрела ему в глаза. — Ты мне нужен, Хэдон. Я хочу, чтобы ты повел нас, чтобы ты защитил свою Королеву и главное доверенное лицо великой Кхо. Итак, если ты намерен возвращаться за светловолосой варваркой, той стервой Лалилой, забудь об этом.
— Она не может идти! И ты знаешь это! Она погибнет от голода!
— Слишком достойная смерть для нее, — бросила Авинет.
Услыхав такое и видя улыбку торжества и ненависти, Хэдон почувствовал, как его передернуло. Он стоял, потрясенный — на какой-то миг все сделалось вокруг туманно красным.
— Ты не посмеешь!
Он вдруг понял, что поднял кулак и что Авинет отпрянула.
Хэдон глубоко вздохнул и, словно очнувшись, опустил руку. Голос его дрожал, когда он заговорил:
