Танит Ли - Одержимый Шон
Он заметил, что Нем и Хоук нервно заерзали, а Дирн стал совершенно неподвижным. Таким неподвижным, что когда он шевельнулся, боль в ноге пронзила его, и он грубо выругался, а затем ухмыльнулся, чтобы показать, что ничего не произошло.
— Хм, — сказал Дирн, — мне нравится момент про девочку. Тебе повезло. Безлицая, но красивая, хорошо сказано. Дочь Крея? Я сам, однако, встречал только стариков. Пожалуй, их было около десяти, но я не мог бы поклясться в этом. В центре старец с… птичьей головой. Черные перья, клюв, как кинжал, глаза, как капли забродившего вина. Но у него был человеческий голос… Хоук, Нем! Пойдите и наполните пару бурдюков водой!
Пораженные и потому послушные, оба брата выскользнули наружу обрадованно и без возражений.
— Они никогда к этому не привыкнут, — сказал Дирн, когда они вышли. — Я им обязан жизнью, и они живут со мной без единого худого слова. Но они боятся. Не их маленького брата, в этом я могу поклясться, а приключений маленького брата. Рассказать конец?
— Расскажи! — попросил Шон.
— Крей сказал, обращаясь прямо ко мне: «За моим взглядом последует твоя смерть» При этом вокруг головы Крея сияли звездообразные шары пламени, голубые, зеленые и белые. Он явился как сон, и я до сих пор считал, что так оно и было. Никто не предлагал мне питья… и не предупреждал. Я не был так поощрен, как Шон из Еловой Рощи. Но Крей, старая смерть, подскакал ко мне и ударил меня рукой по щеке. Это было, как удар ледяной снежинки: колющий, холодный и бестелесный.
«У тебя никогда не будет расти борода, мой прекрасный мальчик», — сказал он. Однако он оказался неправ. — Дирн легко провел рукой по золотой бахроме на подбородке. Но взгляд его был пуст. — Это все. Они исчезли, а я пошел домой. Конец ты знаешь. И все-таки…
— Все-таки?
— Такое впечатление, как будто Крей наградил нас своей властью, правда? Но мы не можем приручить эту власть. И он этого тоже не хочет. Он хотел моей смерти. Ему нравилось это. Смеялся в кулачок. А еще…
— Что еще?
— Эти новые названия. Когда ты их узнал, ты понял, что многие исконные названия в деревне нелепы.
— Какие, к примеру?
— Король!
Шон уставился на стену пещеры, как будто слово было написано на ней.
— Да, — сказал он, подумав, — ведь король — это правитель стран и… городов. Но не…
— Не навозной кучи хижин.
— Да, и все остальное тоже, — сказал Шон. — И во всем этом нет никакой логики.
— Верно. Зачем бы я, к примеру, стал хромать в такую даль, если бы мог носиться по воздуху? Однако я не могу применить волшебство полета. Это удалось лишь один раз, когда меня захлестнуло презрение, а людям открылась моя одержимость, и они попытались меня убить.
— Дирн! — закричал Хоук от входа в пещеру. — Иди сюда и посмотри!
Дирн оперся на руку Шона и встал. Они пошли к выходу. Хоук стоял с двумя бурдюками воды и смотрел наружу. Нем, согнувшись, бежал с двумя другими бурдюками среди темных кипарисов.
По ту сторону склона за скалами находились холмы. Какое-то неясное движение появлялось на их гребнях и вновь пропадало в низинах. Примерно в милях трех от них.
— Они движутся с юго-запада, — сказал Дирн, — от Еловой Рощи.
Шон холодно ответил:
— Я никогда не подумал бы, что они станут так далеко преследовать меня.
— О, для этого они взяли твою собственную собаку. Она сможет найти тебя там где не смогут найти другие собаки. Однако, ты был вместе с нами. Это должно было стереть след.
— Мне жаль, — сказал Шон. — Это я привел их сюда.
— Еще не совсем. Эту пещеру трудно найти, если не знаешь.
Нем прыгнул внутрь и уронил бурдюки с водой.
— Что, кого они ищут? — спросил он.
— Давай, я выйду один, — сказал Шон. — Они будут этим довольны. Они не заметят, что я был с кем-то.
— Собаки здесь плохо ориентируются, и деревья нас скрывают. Нечто похожее было весной и с нами, и мы им не достались.
Вскоре они услышали лай собак сквозь бормотание воды и шуршание листьев.
— Я пойду, — сказал Шон, — чтобы отвлечь их.
— Подожди!
Они ждали.
Звуки становились громче, потом снова тише, наконец, опять громче. Затем они услышали и крики. За много лет кроны лиственниц сильно разрослись и загородили вход, прикрывая их. Заслоняли его и валявшиеся повсюду обломки скал, и стволы деревьев. Кроме того, были другие пещеры, которые отвлекали внимание. Было множество запахов, покрывавших запах человека. Однако у них было предчувствие, у этих четверых в доме Дирна. Они чувствовали, что это день расплаты, что так предопределено богами или смертью. Они забились еще глубже в тень по обе стороны входа в пещеру. Хоук, опустившись на одно колено, глянул на завернутые копья. Дирн сказал:
— Вскарабкаться нелегко. И у нас преимущество. Очевидно, мы сможем отбиться.
На гребне показалась толпа мужчин, они уже были примерно в четверти мили внизу. Голоса сливались друг с другом, ударяясь о камни, порождали эхо. Все это сопровождалось воем собак.
Шон сделал шаг к выходу из пещеры. С неожиданной быстротой Дирн схватил его и втащил обратно.
— Нет, ты не пойдешь. Неужели ты хочешь сделать им подарок?
— Это я виноват. Дай им меня поймать! Позже я наверняка снова освобожусь.
— Тихо!
Снаружи сдерживали собак. Шон вспомнил о кабаньей охоте. С тех пор он сам стал кабаном, на которого в лесу охотилось племя Крея — а теперь и его собственное племя. И он думал о том, здесь ли Наул, Лорт и Джоф. Из-за деревьев не видно было лиц и фигур; мелькали лишь тени и цветные пятна.
Хоук бесшумно проскользнул вниз и начал разворачивать копья и передавать их. Их было по два на каждого. Восемь древков с бронзовыми наконечниками.
Снизу раздался треск веток — это спустили собак, но науськанные собаки снова заскользили вниз. Зеленый град оборванных листьев обрушился на них. Шон и не подозревал, как хитро Нем выбрал тропу к этой пещере. На секунду у Шона появилась надежда.
Потом ему стало ясно — ведь чтобы к утру пройти такой путь, воины Трома должны были остаться в холмах уже прошлой ночью. Что табу было сломано, и они преодолели боязнь ночи. Все это свидетельствовало об их решимости: они сделали бы буквально все, чтобы вновь поймать Шона. От людей, которые готовы на это, невозможно уйти.
Теперь снаружи и внутри пещеры вновь стало тихо.
Внизу и вверху каждый стоял с копьем в руке и пересохшим горлом, подвластный судьбе.
— Одержимый! — заревел кто-то. — Одержимый, которого зовут Шоном!
— Мы знаем, где ты! В пещере над источником.
— Не трать зря время! Выходи!
Дирн, обвивший рукой шею Шона, прохрипел:
— Только попробуй, и я первый проломлю тебе череп.
— А что делать? — хрипло спросил Шон.
