Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти
В трёх шагах от крыльца она остановилась, изумлённо поглядела назад, на дорожку. Дорожка была чисто выметена.
Лёгкое шуршание ветвей… Мира вздёрнула голову, поглядела на угловое окно второго этажа — единственное незастеклённое, с массивными резными ставнями. Дом был тих, темны все окна, но что-то не так. "В доме кто-то есть, — поняла Мира, — особняк Вако не пустует!" Открытие было ошеломляющим: кому здесь жить, кроме неё?
Она взошла на крыльцо, погладила знакомого разноглазого льва… Потом сжала холодную руку в кулак и постучала трижды.
Дверь долго не открывали, и ей пришлось постучать вновь — громко, требовательно. Наконец послышались чьи-то шаги, щелкнул замок. Дверь отворила служанка, женщина лет тридцати. Отворила — и отшатнулась. С ужасом смотрела она на вампиршу… Её лицо показалось Мире знакомым.
— Ты знаешь, кто я?
— Госпожа Мира Вако, — служанка избегала смотреть ей в глаза.
— Кто у меня дома? — вампирша улыбнулась. Получилось зловеще, как всегда.
— Г-госпожа Линтер, — привычно учтивый тон.
— Агата?! — изумилась Мира.
Старшая сестра. Смертная. Они не виделись шесть лет, с тех пор как Мира уехала в Карду, якобы решать вопрос наследования этого самого дома, а на деле — сбежала из-под опёки Агаты. Теперь всё разъяснилось. Отворившая ей женщина служила Агате ещё в столице — вот почему её лицо показалось знакомым! Возвращение к событиям и людям прежней, довампирской жизни ошеломило Миру. Она всё не могла решить, что ей делать теперь: уйти? Войти в дом?
— Ясно, — после паузы кивнула она, делая шаг вперёд, а не назад. — Любопытство? — может быть. И сила привычки: маленькая девочка возвращается домой, к старшей сестре… Служанка прижалась к стене, пропуская её. Она нервно теребила фартук.
— Ну-ну, — усмехнулась вампирша. Испуг смертной не удивил её: должно быть, среди черни об их с Аланом похождениях в Карде ходят легенды! — Что ты так боишься? Это же я, маленькая Мира. Я не причиню тебе зла.
Она ошеломлённо озиралась по сторонам. Обстановка в доме изменилась так же мало, как его вид снаружи. Та же тёмная мебель, даже в зимнем утреннем мраке отливающие красным ковры. И треснувшее зеркало висело на прежнем месте: в дальнем конце холла, у лестницы вверх. Теперь её возвращение было почти полным.
— Лина? — голос Агаты — сколько лет она его не слышала! — с верхнего этажа. — Лина? Кто пришёл?
Служанка взбежала на второй этаж. "Приехала ваша сестра", — доложила она, тревожно косясь на Миру.
Возглас Агаты: "Мира! Не может быть!". Вампирша сделала шаг к двери, но удрать не успела — сестра уже бежала навстречу. Лина поспешила ретироваться.
— Почему ты не предупредила, что приедешь? — спросила Агата, наконец выпустив её из объятий.
— Я… прошу прощения за столь ранний визит, — Мира пыталась нащупать верную дорожку, но слова находились с трудом. — Я полагала, этот дом в Карде пустует…
— Где ты пропадала? Почему перестала писать? Никаких вестей от тебя не было уже…
— Да, долго, — отрывисто сказала Мира, не давая ей сосчитать, сколько же точно прошло лет.
— Пойдём в дом, сестра. Сейчас всё расскажешь.
Окончательно сбитая с толку, Мира последовала за сестрой. Зачем она не ушла сразу?
И Мира, и её сестра родились в Карде, но покинули старый город в столь раннем возрасте, что не успели его узнать. Их мать умерла при родах, а отец, едва минуло три месяца со дня её смерти, женился вновь. Сестёр воспитывала бабушка, Сильвия Лавендер, и жили они в северном районе столицы. Вампирша ещё помнила бабушку — властную строгую даму, в свои восемьдесят лет не выглядящую дряхлой. Её Мира во всём слушалась… ровно до восемнадцати лет, когда, вообразив себя окончательно взрослой, она осмелилась, вопреки воле старушки, сначала прочитать запрещённую книгу (чувственная поэзия Мэйзи), затем наотрез отказалась надеть на вечер у Баккетов "нелепое" розовое платье и явилась на праздник в другом, чёрном, загадочного фасона, вызвавшем у окружающих лёгкое недоумение (ничего, они ещё оценят некоторые её находки). Кульминацией борьбы за свободу и независимость стало посещение Мирой медицинских курсов. Потом госпожа Сильвия умерла, оставив взбалмошным внучкам дом в северном районе столицы и вполне приличную ренту. Агата отдалилась от сестры, выйдя замуж, и скоро предпочла нянчиться с маленькой дочкой, Кристиной, а не с младшей сестричкой. Война Миры была выиграна, поскольку противник утратил к ней интерес… Скоро пришла весть о смерти отца и его последнем завещании, по которому он оставил большой дом в Карде своим детям: двум дочерям от первого брака и сыну от второго, и Мира вызвалась решить вопрос этого наследства, соблазнённая перспективой очутиться в незнакомой Карде в полном одиночестве.
Мира ещё помнила ту себя. Странная девушка, дичившаяся родственников и друзей семьи, любившая быть одна. Она всё искала тогда чего-то… Чего? — она и сама затруднялась в определении. Иногда это "что-то" мелькало между строчек книг, в глазах случайного прохожего, бредущего неизвестно куда, в недосказанных кусочках фраз её собеседников, но ей всё не удавалось ухватить "это" за хвост.
И, кроме всего, ей было скучно.
Предложение покушать Мира отвергла, но от чая отказаться не удалось. Она смотрела на свою чашку — горячий чай исходил паром — и тщетно пыталась сочинить приемлемую историю. Время было: сначала рассказывала Агата.
Скоро Мира узнала всё, что можно было узнать. Последние шесть лет стали временем перемен и потерь и для её сестры.
— Мы с сыном переехали сюда после смерти мужа, — сообщила Агата.
"Я многое пропустила", — только и подумала Мира: — Виктор умер? Как? От чего?
— Он долго болел, дорогая! Диагноз ни один врач не смог поставить. Он умер четыре года назад, и почти вслед за ним ушла Кристина.
— О боже!
— Тяжелая пневмония. Ей было всего два года. Несчастное дитя… — Агата замолчала.
— Но зачем ты приехала сюда?! — не сдержалась сестра. — "В Карду! Цитадель вампиров!"
— Я была в отчаянии, дорогая! Смерть мужа и дочери… Долги, долги, долги! Дом в столице пришлось продать — обходился слишком дорого. Я писала тебе, но никто не отвечал; когда приехала сюда, оказалось, в этом доме давно никто не живёт! И мы с сынишкой остались здесь.
Мира обвела пальцем край своей чашки.
— Ты сказала: "с сынишкой"?
— Да, Винсент. В феврале ему уже пять, — Агата грустно улыбнулась. — Ты и не знаешь о нём… Я расспрашивала о тебе здешних соседей. Они сказали, дом пустует несколько лет. Куда ты уехала отсюда? И — с кем? — недоумённый вопрос. Мира вздохнула. Настала её очередь.
