Элдон Томпсон - Алый меч
Они довольно долго молчали, но Джером не выдержал первым.
— Все, что мне рассказывали, ложь, — продолжал он, отведя глаза.
— Нет, сын, не все.
Джером встрепенулся в негодовании.
— Почему же?
— Моя любовь к твоей матери была настоящей. — Что-то в голосе Эзаиса заставило Джерома подавить усмешку, и хотя он намеревался только посмотреть на старейшину, вдруг почувствовал, что не в силах отвести глаз. — Я сохранил это чувство навсегда. Хочешь услышать правду о том, как Эллибе стала королевой?
Старик пробудил любопытство Джерома. Такую историю действительно хотелось услышать — изредка о ней упоминали, но рассказчикам был известен лишь тот простой факт, что уроженку маленькой деревни Дилн могущественный король Сорл избрал своей невестой. Событие, которым сельчане могли с полным правом гордиться. Подобные истории обсуждались открыто, люди с удовольствием пересказывали их любому встречному, готовому слушать. С королевой Эллибе дела обстояли иначе. Те, кто действительно что-то знал о ней, предпочитали молчать.
Наконец Джером кивнул.
— Тридцать семь лет. Я любил твою мать вдвое дольше, чем ты прожил на свете. Мне тогда исполнилось семнадцать, меньше, чем тебе. А Эллибе была на год младше. Наши семьи испокон веку жили в Дилне, и мы, само собой, дружили с детства. Никто и не удивился нашему решению пожениться. Да тогда даже казалось, что мы последними до этого додумались.
Взгляд Эзаиса устремился к небу, словно кроны деревьев открыли ему двери в прошлое.
— Когда в нашей жизни появился Сорл, он был еще принцем, а король Сиррус находился в добром здравии. Однажды Сорл ворвался в Дилн с бандой своих дружков-разбойников, вымотавшись после продолжительной охоты. Они остались и провели ночь в неуемном, диком веселье, возбуждая себя сильнодействующей смесью из лесных плодов и трав. Еще раньше он заприметил Эллибе. Девушка приглянулась ему, впрочем, она нравилась всем заезжим. К этому я привык. Только вот среди залетных гостей мало принцев королевской крови. Сорл пригласил Эллибе на вечеринку. Я вспылил и оставил их наедине. Позже, когда все уснули, я прокрался, чтобы проследить за ними. Сорл покинул друзей и увел Эллибе за собой. Ослепленный желанием, принц напал на нее.
Эзаис говорил, напряженно стиснув зубы.
— Я успел вовремя, и Эллибе отделалась парой синяков и порванным платьем. Сорлу повезло меньше. Когда остальные проснулись и оттащили меня, наследник короны Олсона находился на волосок от смерти.
Эзаис немного расслабился. Судя по всему, подвиг прошлого еще давал ему какой-то повод для гордости.
— А на рассвете началась страшная неразбериха. Сельчане из Дилна — люди уважаемые. Наши отцы, мой и Эллибе, были старыми и верными поставщиками самого короля Сирруса. Мало кто усомнился бы в наших словах, да и сам Сорл, вероятно, понимал, что изрядно запутался. Стремясь избежать скандала и пересудов, принц объявил, что той ночью Эллибе согласилась стать его невестой, их любовное приключение было лишь порывом безрассудной молодости, а мое нападение — следствием ужасного недопонимания.
— Но почему же ты не…
— Перед тем как сделать это заявление, — продолжал Эзаис, угрожающе взглянув на собеседника, — Сорл поставил Эллибе перед выбором. Либо она соглашается выйти за принца и тем самым спасает его честь, либо меня повесят за нападение, а девушку всенародно объявят шлюхой. В конце концов, к услугам негодяя была целая армия свидетелей. Эллибе пришлось против воли отправиться в Кринуолл. Она не пыталась оспорить историю Сорла о помолвке, и долгое время даже я оставался в неведении.
Эзаис замолчал и горестно вздохнул, словно ноша, с которой он давно свыкся, новой тяжестью легла ему на плечи.
— Спустя годы Эллибе все же рассказала мне правду. В одиночку приняв решение, она горько пожалела. Это признание она сделала уже после ссылки Сорика, когда задумала родить второго ребенка. При жизни Сирруса существование ее оставалось еще вполне терпимым. Но несчастье постигло короля уже через два года после прибытия молодой невесты в Кринуолл. К тому времени Сорл, почувствовав свободу, начал издеваться над женой, но тем не менее не отпускал, опасаясь бесчестия. Он удерживал королеву, точно охотничий трофей, удовлетворяя свою похоть на стороне. Единственной целью Эллибе с тех пор стало подарить Олсону наследника, который бы не имел ничего общего с Сорлом. В этом она видела свое право на отмщение. Но после того, что случилось с Сориком… Ты был ее последней надеждой. Я не мог отказать Эллибе или позволить совету чинить препятствия. Я поддержал ее решение и поклялся вырастить ребенка как собственного сына.
Джером молча слушал, а Эзаис смотрел на него спокойным бесстрастным взглядом, способным усмирить самый яростный шторм негодования и злобы. Может быть, Джером слишком поспешил, думая только о себе и пренебрегая переживаниями других. Только теперь, после рассказа Эзаиса юноша ощутил глубину и силу чувств, которые таким удивительным образом перевернули его жизнь. Как тяжело было матери расставаться с сыном, который стал единственным смыслом ее жизни. Что чувствовал Эзаис, потеряв любимую женщину по ошибке и недоразумению? Он так никогда и не попытался заполнить эту пропасть, но нашел в себе силы взяться за воспитание ребенка, зачатого от ненавистного соперника.
Однако Джером не испытывал угрызений совести. Юноша искренне жалел мать и приемного отца, понимая, на какие жертвы и боль они в свое время пошли. И все же они сделали свой выбор сами, а ему судьба досталась, как кинжал в спину. Несмотря на заботу о сыне, родители не доверили ему принять решение самостоятельно.
— Послушай меня, Джером… Торин. — Услышав имя, Джером покачал головой, но не отвернулся. — Я твой отец и всегда им останусь. Я горжусь тобой, пусть в твоих жилах течет и не моя кровь. Ты умен, предан и самоотвержен, что отличает настоящего мужчину. Сердце, разум и сила дают тебе право быть настоящим королем.
Слова почти не задевали сознания Джерома, но в глубине души все же родилось ощущение, что совет старейшин, и особенно Эзиас, давно готовили юношу к этому дню. С самого раннего детства честность и верность долгу преподносились ему, как истины непреложные и неоспоримые. Еще мальчиком Джерому всегда уступали место лидера среди сверстников, не захватчика и завоевателя, а человека, к которому идут за помощью и советом — словно роль первого старейшины сельской общины. А звание Фейзона позволило юноше на практике опробовать принципы справедливости, сострадания и порядка. Джерома всегда поддерживали даже в тренировках с мечом — занятии, которого мирные члены лесной общины, как правило, сторонились. Раньше он ни о чем таком не задумывался, но теперь многое начинало приобретать смысл. И пусть Джером не был согласен с первым старейшиной в столь лестной оценке собственных качеств, невозможно отрицать усилий, приложенных Эзаисом и остальными к их развитию.
