Дмитрий Коростелев - Право на жизнь
Второго нападавшего сразил шок. Он непонимающе щупал обрубленное плечо, из которого фонтаном хлестала кровь и, похоже, никак не мог сообразить, куда же девалась рука. Через несколько секунд он упал, обессилевший от потери крови. Факел выскользнул из его руки и упал в кровавую лужу. Зашипел, затухая. Помещение снова погрузилось во тьму.
Северьян вытер клинок о штанину убитого. Кажется, охотников за головами больше не будет. Убийца с интересом обшарил карманы нападавших, но не обнаружил ничего интересного, кроме, разве что короткого загнутого кинжала, определенно иноземного. Да и нападавшие не сильно походили на Русичей. Все как один узкоглазые и плосколицые. Либо печенеги, либо хазары. Но чем им мог насолить Северьян? Хотя, может быть они всего лишь исполнители. Такие же наемники, как и он сам? Но действовали как беспомощные котята: неумело, глупо и бездарно. Они заслужили такой смерти.
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Уже и небо посветлело. Скоро первые селяне появятся на улицах. Тогда скрыться будет сложнее. А трупы пусть убирают князь с Волхвом, и сами разбираются, откуда в тереме печенеги. Северьян выскользнул в открытую дверь, оказавшись в просторной светлице с огромными оконными проемами. Подтянувшись на руках, он без труда взобрался на выступающее бревно и выпрыгнул в окно. До земли было не так уж и мало. Убийца вовремя спохватился, кидая под ноги мешок, чем и спас себя от ушибов и увечий. Неудачно перекатился, поморщился. На улице было тихо и спокойно. Ни пьяных воплей, ни случайных шорохов и криков. Лишь слышалось размеренное уханье совы да свист теплого шершавого, как язык собаки, ветра. Северьян спокойно извлек одежу калики, неторопливо облачился в объемный, скрывающий фигуру наряд из мешковины. При себе он оставил лишь меч-посох, да найденный трофейный кинжал. Остальное добро закопал в землю, под широким вековым дубом, в кроне которого он прятался, охотясь на Князя. Негоже калике путешествовать с мешком за спиной. Его удел бродить по дорогам, питаться диким медом да акридами. Убийца криво усмехнулся, утрамбовывая землю. Вот и будет заначка на случай непредвиденный. Князь он князь и есть, кто знает, что ему еще взбредет в голову.
Больше Северьян в Киеве не задержался. Пройдя по сонным неуютным улочкам, да по городской ярмарке, он вышел к главным воротам. Стражники сидели расслабленные, всматривались в темноту, но свет масляных факелов не давал возможности разглядеть землю даже в десяти шагах от ворот. Стена приближалась быстро, убийца слился с ней воедино и дальше шел медленно осторожно, стараясь не попасть в обзор сторожевых башен. Стражи не видели Северьяна, просто смотрели за стены а не в недра города, так что выбраться не составило труда. Северьян змеей юркнул в чуть приоткрытые ворота и был таков.
Глава 6.
Багряное, распластавшееся комком первородного огня светило, медленно и неторопливо выплывало из-за горизонта. Серое небо, доселе суровое и хмурое, пересекли дикими зигзагами веселые полосы солнечного света. Казалось, что виднокрай охватил пожар, столь ярки и красивы были утренние всполохи. Повисев немного над сонным лесом, солнце поползло выше, меняя свой цвет от пурпурного к оранжевому, и чем выше оно поднималось, тем ярче и золотистее становились лучи.
Северьян долго брел по открытой степи, на виду у дозорных Князя и голодных ворон, кружащих повсеместно, пока, наконец, не вышел к березняку. Лес встретил его приветливым шебуршанием листвы, птичьим пением, суетностью мелких зверьков. Вот, соскочив с ели, проскочила белка, а неповоротливый грузный еж даже не потрудился уйти с дороги. Свернулся клубком, да так и остался лежать, напуганный. Северьян обошел его стороной. Увидев поворот, тотчас же свернул с вытоптанной повозками колеи и пошел по неширокой лесной тропинке, с удовольствием наблюдая за рождением нового дня. Лес, тихий и таинственный огласило веселое щебетание птиц, листья на деревьях свернувшиеся и пожухлые распрямлялись, наливаясь живительной силой, подставляясь под жаркие лучи восходящего солнца. До поры молчавший, березняк вмиг превратился в шумную веселую ярмарку. Чехарда птичьих пений переплеталась с постукиваниями дятла, шебуршаниями белок и зайцев. Хаос разнообразных звуков захватывал и веселил душу. Северьян с удивлением смотрел на творящееся вокруг, и в груди убийцы закипали дремавшие, неизвестные доселе чувства. Это не было похоже на привычную глазу степь. Все казалось таким живым, зовущим и чистым, что становилось похоже на сказку. И дорога казалась легкой и беспечной. Когда хотелось пить, Северьян набирал воды из мелких ручейков, журчащих повсеместно, куда не кинь взгляд. Голод легко утоляли дикие яблоки, которые хотя были кислыми, вырви глаз, но вполне годились в пищу. Пригодились и припасенные ножи. Вечером, когда на солнце уже скрылось за виднокраем, одним из них убийца без труда завалил крупного мясистого тетерева. Северьян обвалял его в мокром песке, набрал березовой коры и сухих веток, и щелчком пальца разжег огонь. Этим нехитрым заклятиям он обучился еще в детстве, которое он почти не помнил, но они помогали ему и по сей день. Когда костер начал истлевать, Северьян разбросал угли и извлек закалившийся шар. Легко расколол его надвое. Из трещины хлынул пахучий мясной сок. Запах был воистину одуряющим. Северьян отрезал припасенным ножом крупный кусок, и впился зубами в нежную мякоть, разбрызгивая жирные маслянистые капли. Мясо хоть и было несоленым, но, вкус его был куда лучше, чем у диких яблок. Северьян так увлекся трапезой, что даже не услышал шорох кустов позади.
— Доброго тебе здоровья, незнакомец, — раздалось из-за спины.
Северьян подскочил на месте, выронив кусок. Руки лихорадочно искали посох. А обладатель голоса между тем вышел вперед. Убийца сразу успокоился, но посох-меч все же придвинул поближе. Перед ним стоял согбенный старик. Борода его снежно-белая, доставала до груди, седые волосы локонами спадали на плечи. В руках старец сжимал длинный сучковатый посох, ничуть не похожий на подделку Северьяна.
— Похоже, зря я сюда забрел, — пробормотал он, пятясь, — просто увидел огонек впереди. Дай, думаю, загляну, авось не прогонят калику странствующего.
Северьян натянул капюшон, указал на затухающий костер.
— Присаживайся, странник. Угощайся, чем Род послал.
Старик довольно хмыкнул. Тут же уселся, и без лишних слов оторвал сочную ножку.
— Видать, Род тебя любит, мил человек, раз посылает такие угощения! — Пробормотал он сквозь зубы. — Род любит сильных.
— Да какой я сильный, — махнул рукой Северьян, — такой же странник, как и ты.
