Amargo - Хороший ученик
— Они и идут, — проворчал министр, откидываясь в кресле.
Визит в больницу к Поттеру я отложил на середину недели и лишил Ларса выходных, поручив собрать материалы по кентаврам. В понедельник у меня на столе лежала флэшка, доверху забитая информацией. Педантичный Ларс загрузил в нее весь архив переговоров, в том числе несколько звуковых файлов с записью бесед, однако я предпочел пролистать расшифровку. Выяснилось, что проблемы не ограничивались одним только климатом. Несколько лет после битвы за Хогвартс кентавры вели себя тихо и мирно, можно сказать, даже дружелюбно, но потом дружелюбие кончилось, и начались претензии. Если раньше кентавры не хотели знаться с людьми, теперь в их сознании произошла разительная перемена. Они заинтересовались работой Управления по связям с кентаврами и сочли ее неудовлетворительной, потребовав личного представительства в структуре Министерства. Вообразить кентавров разгуливающими по министерским коридорам, шокируя престарелых дам, было сложно, и в конечном итоге они согласились, чтобы их интересы в Управлении представлял человек. Судя по тому, что за все эти годы претензий к нему у кентавров не возникало, он старался на совесть, однако их требования были слишком экстравагантными и, по мнению магов, заведомо невыполнимыми. Ни одно из них так и не было удовлетворено.
Камнем преткновения стало желание части кентавров переселиться на другие территории — как раз те, которых им не могли предоставить, — и возможность контролировать климат, о чем я впервые услышал от Нордманна.
Сперва я решил было встретиться с тем самым представителем из Управления, но потом передумал — лучше все‑таки выслушать их самих, а заодно воспользоваться возможностью прогуляться по Запретному лесу.
Перед своим походом я заглянул к Хагриду.
— Кентавры… — ворчал лесник, с такой силой вороша дрова в камине, что из очага во все стороны летели искры. — Не знаю, что ты там вычитал в своих бумажках, но за это время люди были здесь лишь раз. Да и то… приперся какой‑то хлыщ из Министерства, всё свои ботинки боялся испачкать. С тех пор не знаю, как уж они там общаются. — Он повернулся ко мне. Лицо у него было серьезным. — Я тебе так скажу: кентавры хоть и вздорный народ, но и их припекло: пришлось, видишь, даже к людям обращаться.
— Припекло? — переспросил я. — Что ты имеешь в виду?
— А ты сходи, посмотри, — Хагрид махнул кочергой в сторону леса. — Здесь, в окрестностях, еще ничего, а вот у гор, где самая их территория… Только палочку свою держи наготове. Дальше фестраловых пастбищ я уже давно не захожу, — мрачно добавил он.
Слова Хагрида, большую часть своей жизни проведшего в Запретном лесу, внушали беспокойство, которого не чувствовалось в однообразных отчетах и стенограммах, текстах сухих и не особо информативных. Я покинул его дом, обещая заглянуть на обратном пути и поделиться впечатлениями.
Несмотря на середину дня, в Запретном лесу начинали сгущаться сумерки. Забираясь все дальше в глубь, я без труда находил нужные тропки, вспоминая характерные деревья, на которые когда‑то ориентировался в своих путешествиях. Дойдя до поляны, где на меня напал патронус, я остановился в раздумье. Специально искать кентавров мне не хотелось — они наверняка заметят меня раньше и вряд ли пройдут мимо, — так что для начала я решил отправиться к акромантулам, о которых Хагрид умолчал, а я не спрашивал.
Ступая по мокрому снегу и обнажившейся на пригорках сырой земле, я добрался до гнезда за тридцать минут, хотя по моим воспоминаниям оно должно было находиться ближе. Удивительно, но арахнидов там не оказалось. Паутина, окружавшая вход и нависавшая крышей над глубоким оврагом, давно порвалась и сгнила; с веток свисали лишь длинные черные клочья, говорившие о том, что здесь уже давно никто не живет. Я побродил по оврагу, заглянул в полузасыпанные норы и повернул назад. Наколдованные мной световые шары выхватили из сумрака выход к лесу и ожидавшую меня там одинокую фигуру.
Это был кентавр средних лет с темными каштановыми волосами, застывший, словно изваяние, у ближайших к оврагу деревьев. На его широком лице не было написано никаких эмоций, однако агрессивным он не выглядел — скорее, наоборот.
— Зачем ты вернулся? — негромко спросил он, когда я подошел ближе.
— Мы знакомы? — Я чуть пристальнее вгляделся в его лицо.
— Ты меня не помнишь, — ответил кентавр. — Но мы помним всех.
Что ж, такое вполне могло быть, учитывая, что я худо–бедно знал только Фиренца и Бейна.
— Выясняю детали нападения на школу. Несколько дней назад какие‑то люди и дементоры пытались разрушить гробницу Дамблдора. Предположительно они шли через лес…
Кентавр сделал шаг вперед и повторил свой вопрос:
— Зачем ты вернулся?
На этот раз я промолчал. Если в первые секунды мне казалось, что поблизости могут скрываться другие кентавры, теперь я так не считал. Здесь не было ни кентавров, ни кого бы то ни было еще. По пути сюда мне не попадалось ни звериных троп, ни следов, ни ночных птиц. Никаких признаков жизни. Даже акромантулы пропали.
— Я тебя помню, — сказал я, подумав. — Ты был тогда с Сильваном.
Лицо кентавра оставалось бесстрастным — он все еще ждал ответа. Объяснение с нападением на Хогвартс его не устроило, а значит, не устроит и любое другое, касающееся палочки Смерти. Лгать посланцу Сильвана и вероятному союзнику не стоило — услышав ложь, он мог просто повернуться и уйти; тогда я останусь ни с чем, как люди из Министерства… а Бруствер окажется прав.
— Я вернулся отдать долги. И забрать то, что должны мне.
— Хорошо, — спустя несколько долгих секунд ответил кентавр. — Теперь идем. Я тебе кое‑что покажу.
Он развернулся и направился прочь от оврага. Недолго думая, я последовал за ним.
Сперва кентавр шел на северо–запад, затем повернул на север и взял курс к горам. Мы шли довольно долго; я едва успевал за своим проводником, и на каком‑то этапе мне стало жарко. Я расстегнул куртку, однако это не слишком помогло. Уже собираясь немного поколдовать, я вдруг сообразил, что дело не во мне — температура повышалась в лесу.
Я послал шары облететь окрестности. Снега не было; всюду виднелась голая земля, сырая, как и стволы деревьев. Еще через минуту начался мелкий дождь.
Мой проводник молчал, но теперь я видел, отчего Хагрид больше не чувствует себя здесь как дома. Лес изменился. Он был странно безжизненным, в нем пахло землей, но несмотря на тепло и дождь, трава на этой земле не росла.
Вскоре за деревьями забрезжил тусклый зеленоватый свет, и через несколько секунд кентавр остановился.
Небо закрывали низкие темные облака, и все, что я видел перед собой, это далекое непонятное свечение. Кентавр медленно поднял руки, изобразив пальцами серию быстрых жестов, и мне стало ясно, что сейчас грядет — с подобным колдовством я был знаком.
