Александра Верёвкина - Осколки вечности
Я подозвала нелюбезную официантку, попросила счет и как бы между прочим спросила:
— А вы случаем не запомнили, как выглядел тот молодой человек? — добавляя к оплате довольно щедрые чаевые, сделавшие девушку предельно откровенной.
— Красавчик из числа тех, кто предпочитает не обращать внимание на обслуживающий персонал, — с некоторой обидой в голосе протянула она, бережно убирая деньги в задний карман коротенькой джинсовой юбочки.
— Если не затруднит, опишите его, — взмолилась я, с тоской осознавая, что не знакома ни с одним красавчиком.
— Темные волосы, — не слишком уверенно стала перечислять она, — голубые глаза, такие холодные и безразличные. Пожалуй, все, хотя мне он показался каким-то больным. Весь такой бледный, прямо ни кровинки в лице. Да, и еще, — неожиданно добавила девушка, когда я уже собиралась попрощаться. — Он просил передать, чтобы вы не злились. Все вышло случайно.
— Ясно, — покривила я душой, одаряя служащую благодарной улыбкой. — Спасибо! У вас очень милое кафе.
Мне кажется или я на самом деле начинаю потихоньку сходить с ума? Кто был этот таинственный бледнолицый незнакомец, возомнивший, будто я злюсь на него? Да мне никогда в жизни не приходилось с кем-то выяснять отношения, по натуре я пацифистка и дико боюсь всего, что связано со скандалами, криками и прочими бурными проявлениями характера. Оказавшись в эпицентре подобных событий, я стараюсь стать как можно меньше ростом, а затем трусливо делаю ноги в ближайшем к дому направлении.
Уяснив для себя, что все произошедшее в кафетерии не более чем глупая случайность или чья-то неуместная шутка, я оставила Форд на парковке и решила немного пройтись пешком перед возвращением домой.
Яркое солнышко, норовившее заглянуть прямо в глаза, легкий летний ветерок, мягко развивающий волосы, и вялая, какая-то сонная жизнь маленького городка успокоили мои мысли и позволили наслаждаться блаженными минутами тишины и одиночества. Я шла вдоль чистенькой улицы, застроенной типовыми одноэтажными домами конца семидесятых годов, и продумывала внезапно нахлынувшую идею для очередного комикса, а потому не заметила бодро шагающего мне навстречу пожилого чернокожего мужчину, с трудом удерживающего в руках тяжелые бумажные пакеты, в которые моя голова вписалась не самым удачным образом.
— Ох, — от неожиданности вскрикнула я, потирая ладонью место ушиба. — Простите, пожалуйста! Я задумалась и не заметила вас. Надеюсь, там не было ничего хрупкого?
— Нет, мисс, — захохотал чуть полноватый дядечка. — А вот вы вполне могли сильно пораниться. Виданное ли дело, не смотреть по сторонам в столь юном возрасте! Так недолго и под машину угодить. Дайте-ка глянуть, — он вытянул широкую ладонь вперед, ловко перехватывая покупки свободной рукой, и отодвинул челку с моего лба. — Ничего серьезного, слава богу. Через пару часов выступит небольшая шишка, но если приложить лед, то отделаетесь легким испугом. Как вас зовут, моя дорогая?
— Астрид, — обреченно представилась я, подавляя желание ляпнуть: 'Мисс Сплошные Неприятности от чрезмерной задумчивости', как иногда величала меня Чейз.
— Ну так вот, Астрид, — по-отечески улыбнулся мне мужчина, — прошу следовать за мной. Приложим к вашей голове что-нибудь холодное, а заодно выпьем по чашечке лимонного чая. Очень бодрит и освежает.
— О, нет, спасибо, — живо запротестовала я, искоса поглядывая на наручные часы. — Я обещала родителям вернуться к семи часам, а путь не ближний…
— Да что вы? — изобразил он удивление. — Я всю жизнь наивно полагал, будто дом на холме находится в двух кварталах отсюда. Кстати, милая барышня, забыл представиться. Сидней Эллиган, мэм.
— Очень приятно, сэр, — пробормотала я, понимая, что поймана на очевидной лжи. — А откуда вам известно, что я живу именно в доме на холме?
— О, мисс Астрид, не стоит недооценивать преимущества маленького городка, — поучительно заявил Сидней, вручая мне один из пакетов, заполненный консервными банками с кошачьим кормом. Теперь понятно, почему при столкновении в мою голову забрела мыслишка о кирпичах. — Вы еще не успели переехать, а по местному 'радио' уже побежали самые причудливые сплетни. Так было испокон веков и здесь нечему удивляться. И все же, как насчет чая? Моя жена будет очень рада познакомиться с вами, тем более нас обоих многое связывает с вашим домом.
— В самом деле? — полюбопытствовала я, шагая вслед за мистером Эллиганом.
Бинго! Кажется, словоохотливый информатор у меня в кармане, осталось только умело воспользоваться тактиками первоклассного допроса без применения пыток.
— Я работал у Волмондов с тех пор, как они переехали в наши края, — пояснил мужчина, останавливаясь у невысокой калитки и жестом предлагая мне пройти первой. — В те времена трудно было найти подходящую работу, тем более чернокожему. Это сейчас все содрогаются при упоминании слова 'расизм', а пятьдесят лет назад трусливо бросить в спину 'негр' и насмехаться было в порядке вещей. Нас не считали за людей и максимум, на что приходилось рассчитывать, это шестнадцатичасовая смена у станка за сущие копейки. Мне повезло больше остальных. В городе Волмондов откровенно недолюбливали, хотя скорее всего просто побаивались. Дорогая, познакомься, — эту фразу Сидней адресовал невысокой кругленькой женщине с копной вьющихся волос с редкой проседью, вышедшей встретить супруга, — Астрид, новая обитательница дома на холме.
Широкая улыбка при виде незнакомки тут же померкла на ее лице, а в ясных, совершенно не старческих глазах появилась отчетливая тревога.
— Добро пожаловать в наши края, юная леди, — прошамкала миссис Эллиган, вновь 'одевая' на лицо маску радушия. — Пойдемте, я угощу вас чаем со свежим печеньицем. Сид, не стой истуканом, позволь девочке пройти!
Мужчина послушно скрылся за дверью, а его жена забрала из моих рук покупки и приглушенно пояснила:
— Не подумайте о нас плохо, дорогая. Мы рады гостям, вот только вам следует поскорее покинуть эти проклятые земли. Не будите дремлющее долгие годы зло, оно слишком чутко спит.
— О чем вы, мэм? — немного не своим голосом спросила я, начиная сомневаться в адекватности милой бабули. — Какое зло?
— Древнее, деточка, и очень коварное, — предостерегающе зашептала женщина. — То самое, что погубило бедняжку Айрис. Да не потревожат мои слова покой усопшей! — добавила она, истово перекрестившись.
Та-ак, кажется, мне пора откланиваться. Только религиозных фанатиков для полного счастья не хватало! И тут в простенько обставленную гостиную, где мы стояли, вернулся Сидней, держа в руках пакетик со льдом, обернутый полотенцем.
