Алекс Градов - Черный клан
Я мог бы рассказать ему, что такое по-настоящему замерзнуть. Но промолчал, чтобы он не решил, будто я жалуюсь.
Мы перелезли через ограждение платформы (никто из них и не подумал мне помочь), спрыгнули на землю, пересекли пустырь и молча пошли вдоль улицы. Валенок вышагивал впереди, чеканя тяжелый шаг, словно статуя Командора. Меня шатало, как на палубе в шторм, из рукавов капала вода, исцарапанная кожа горела… Немногочисленные встречные прохожие при виде нашей компании менялись в лице и переходили на дальнюю сторону тротуара. Ники, косясь на меня, то и дело начинала хихикать.
— Что смешного?! — не выдержал я.
— Да так, — давясь смехом, сказала она. — Просто как вспомню пианино… Леша, а кто ты по гороскопу? Не по месяцу, по году…
— По году — Дракон, — мрачно сказал я.
Ники это почему-то рассмешило до истерики.
— Оно и видно, — всхлипывала она, вытирая слезы, и никак не могла успокоиться. — Так я и думала!
На перекрестке Школьной и Липовой аллеи мы остановились.
— Все, нам в другую сторону, — сказал Валенок. — Бывай, немочь.
— Да пошел ты!
Ники подошла ко мне, привстала на цыпочки, осторожно обняла за шею и поцеловала в здоровую щеку.
— Пока, Леша. Приятно было познакомиться. Честное слово!
Я воскликнул, хватая ее за руку:
— Ники, постой! Ты что, вот так уйдешь, и все? Хоть номер телефона оставь!
— Эй! — встрял Валенок. — Только попробуй!
Ники гордо дернула плечом.
— А вот захочу и оставлю!
— Пожалей парня-то.
Я удивился и оскорбился — что еще за «пожалей»?
— Может, еще проскочит, — продолжал Валенок серьезнейшим тоном. — Сама же видишь, как паршиво он светится. Из таких, как он, никогда ничего хорошего не выходит. Нам же потом его мочить — если сам не погаснет…
— Что ты сказал? — опешил я.
А Ники сразу как-то сникла.
— Ладно, — неохотно сказала она. — Пока, Леша. Может, увидимся.
— Даже не рассчитывай, — добавил Валенок.
— Повтори, что ты сказал про свет!
Мой крик повис в воздухе. Валенок неожиданно подхватил Ники под локоть и шагнул на проезжую часть. Взвизгнули тормоза, меня окатило снежной кашей, а через секунду, когда машина проехала, странной парочки поблизости уже не было.
Когда я преодолевал последний лестничный пролет, нашаривая в кармане ключи, дверь соседней квартиры распахнулась, и в проеме возникла — руки в боки — соседская бабка. Я, стараясь не поворачиваться к ней левой стороной лица, невнятно пожелал ей доброго вечера и принялся ковыряться в замке. Бабка ничего не ответила. Только засопела, принюхиваясь, и уставилась на меня таким тяжелым взглядом, будто я пытался вломиться не к себе домой, а к ней.
Отчасти — к моему большому сожалению — так оно и было. Бабка была владелицей снимаемой мной квартиры. И по совместительству маминой дальней родственницей. Как ее звали, я забыл, да меня это и не интересовало. Снимать квартиру у родни, с одной стороны, удобно — всегда можно решить спорные вопросы миром или немного опоздать с квартплатой. Но с другой стороны, помимо квартиры я получил довесок в виде личного шпиона. Который регулярно выкладывал моим родителям, во сколько, с кем и в каком виде я возвращаюсь домой и какие безобразия при этом совершаю. Вдобавок она красила свои чахлые старческие кудряшки в ярко-рыжий цвет, вызывая у меня ассоциации с очень потрепанным клоуном и нестерпимое желание ее подкалывать, как только видел. Но я терпел как мог. Альтернатив с жильем все равно не было и не предвиделось.
— Что у тебя с мордой? — осведомилась бабка. — Опять подрался спьяну?
Я хотел привычно ответить «упал лицом в куст!», но внезапно передумал и решил надавить на бабкино сострадание.
— Вот вам смешно, — шмыгнул я носом. — А меня гопники побили.
— Да ты что?
— Угу, — продолжал я тоном маленького, несправедливо обиженного мальчика. — Шел с работы через дворы. Темно, страшно, дождь… Подходят двое. Один такой здоровый, а второй маленький, но наглый. «Эй, ты, говорят, иди сюда? А ну покажи, что у тебя в карманах! А ну иди отсюда!» Отобрали все, нажитое непосильным трудом: триста рублей и проездной! Вот как я теперь до зарплаты дотяну?
— А ты еще позднее ходи, и не то сделают, — посулила бабка (особого сострадания в ее голосе я не заметил). — Такая позднота — половина одиннадцатого! В это время все добрые люди уже спят. Эк тебе морду-то разворотило… Ну что теперь делать будем? Врача вызывать и милицию?
— Их-то зачем? — неподдельно испугался я. — Не надо никакой милиции!
Ментов бабка нежно любила и вызывала их по любому поводу. Например, если я шумел — то есть громко топал, хлопал дверью или включал музыку.
— Как зачем? А протокол составить? О телесных повреждениях?
Я пожалел, что отказался от традиционного варианта с «падением в куст».
— Это же пустяки! Я сейчас зеленкой смажу, и все пройдет.
— Смотри… пустяки. Мне тут неприятностей не надо! Живо выселю к папе с мамой!
Я клятвенно заверил бабку, что неприятностей не будет, а я с завтрашнего дня становлюсь тихим ангелом, и скрылся у себя, прикрыв дверь так трепетно, словно она была стеклянной.
Весь остаток вечера я зализывал раны и думал. Вот так попил пивка, ё-мое! Чувствовал я себя, будто по мне промчался табун лошадей. Да и выглядел так же. Мокрый, грязный, одежда изодрана; левая половина лица опухла, будто ее искусал рой ос. Левый глаз заплыл, вокруг него наливался сочный фиолетовый синяк. Все лицо в мелких порезах и царапинах от щепок. На голове — здоровенная шишка, к которой не прикоснуться из-за острой боли. Остальное туловище вроде бы не пострадало, но у меня уже был опыт подобных драк, и я с содроганием представлял, как оно будет болеть завтра. Костяшки пальцев оказались сбиты до крови — а это-то когда я успел?
Правда, был и положительный момент — я не заплатил за пиво, и теперь было на что прожить до получки.
Ну и вечер! Ну и люди! Валенок — это же просто, терминатор какой-то! Да и Ники, если вдуматься…! Любая нормальная девушка на ее месте испугалась бы до смерти, когда началась драка. А она — нет, она не испугалась! Она — вот это слово — развеселилась! А ведь Валенок меня едва не пришиб!
Ники не боялась ни его, ни ментов… Вообще ничего!
Что еще более странно — она даже не удивилась. Словно мы вели себя самым естественным образом, разгромив пивняк.
«Но Валенок! — думал я с невольным восторгом. — Вот ведь чудовище! Кажется, в какой-то момент он в самом деле мог меня убить. В тот момент, когда он поднял меня в воздух, и Ники закричала какую-то чепуху про гвозди…»
