Роб Макгрегор - Индиана Джонс и Дельфийский оракул
– Можете звать меня Инди, а не Генри. Генри зовут моего отца.
Белекамус казалась огорченной; она оглядела кафе в поисках свободного столика.
– Кажется, все занято, – сдержанно заметил Конрад, ощутив ее плохо скрытое неудовольствие. – Но я приглашаю вас присоединиться ко мне.
– О, я не хотела вас беспокоить.
– Ничего страшного.
Убедившись, что выбора нет, она кивнула и уселась. Инди пытался поддержать разговор, рассказывая Белекамус о курсе истории Конрада, и о причине, по которой тот потерял работу. Поначалу Белекамус казалась равнодушной, но когда Конрад в деталях живописал ей картину повешения отцов-основателей, интерес ее обострился. Она несколько раз бросала на Инди пристальные взгляды и задала пару вопросов о реакции университетского руководства, и о том, как ему удалось выкрутиться.
Когда подошел официант, Инди и Дориана заказали свежие устрицы и pommes frites [6], а Конрад – еще один кофе с молоком.
– В Греции не стали бы долго разбираться, – вымолвила Белекамус, когда официант удалился. – Если бы вы повесили чучело кого-нибудь из наших лидеров, то сразу угодили бы в тюрьму. Вы хоть подумали о возможных последствиях?
– Поначалу нет. Только потом.
Она покачала головой.
– Так зачем же вы это сделали?
– Хотел доказать свою точку зрения.
– А заодно пощекотать нервы, не так ли?
– Наверно, – пожал Инди плечами. Он ни разу не задумывался об этом, но пожалуй, именно так оно и было.
Она рассмеялась своим восхитительным грудным, сочным смехом.
– У вас есть авантюрная жилка. Вы чуточку бунтарь. – Она откинулась на спинку стула. – Инди… – Это слово в ее устах казалось музыкой. – Ни разу не слышала такого имени, но оно мне нравится. А меня зовите Дорианой.
Она снова подалась вперед и слегка притронулась к его руке; это преднамеренное мимолетное прикосновение пронзило Инди трепетом до самых кончиков пальцев, будто удар током. И дело было не столько в прикосновении, сколько в осознании, что Снежная Королева вовсе не так уж неприступна, как ему казалось.
Конрад с любопытством поглядел на них, но промолчал. Инди все еще не высказался о предстоящем путешествии в Грецию, а Конрад наверняка недоумевал по поводу их взаимоотношений с Дорианой, так что Инди рассказал о ее предложении.
– Дельфы. Звучит заманчиво, – задумчиво кивнул Конрад. – Значит, профессор берет вас с собой?
– Я еще толком не решил.
– Почему? – вклинилась Белекамус.
– Я занимаюсь лингвистикой, а не археологией. Из-за экспедиции я теряю целый семестр. Так что не знаю. Никак не могу решить, что мне нужнее.
Дориана устремила взгляд к выходу, словно хотела побыстрей уйти.
– Вы оба американцы, – вздохнула она. – У вас тут целая колония – писатели, художники, студенты… Вы счастливчики. Можете жить в чужой стране и чувствовать себя как дома, у вас повсюду соотечественники. А вы, то есть большинство ваших, только и делают, что жалуются. Вы просто горстка несчастных перекати-поле, затерявшихся в океане культуры.
В голосе ее не было озлобления, одна лишь равнодушная констатация.
Инди хотел было возразить, но тут официант принес заказ. Некоторое время все ели в молчании, от которого веяло неловкостью. Наконец, Белекамус, отправив очередную устрицу в рот, указала вилкой на Инди.
– Вы же говорили, что с детства интересовались и занимались археологией. Почему же решили специализироваться на лингвистике?
– Отец с детства учил меня иностранным языкам. Языкам и мифам. То он целую неделю говорит со мной только по-французски, то по-испански или по-немецки. Когда мне исполнилось девять лет, каждый день после школы я по часу занимался латынью. В десять лет я уже знал греческие мифы. Он всегда говорил, что готовит меня к карьере ученого, и притом ученого-лингвиста.
Она вздохнула и покачала головой.
– С отцом все ясно. Но вы-то сами? Чего хотите вы?
Ее вопрос обеспокоил Инди, но лишь потому, что отражал его собственные сомнения.
– Чего-нибудь захватывающего. Мне совершенно не по вкусу перспектива до конца дней своих корпеть в библиотеках, роясь в пыльных манускриптах, написанных на мертвых языках.
– Так почему бы вам не заняться археологией? – вставил Конрад. – Там выбор пошире.
– Меня не тянет быть вечным студентом.
Белекамус отодвинула тарелку в сторону.
– Послушайте, Инди, если обнаруженная в Дельфах доска имеет научную ценность – а я чувствую, что это так – то вы сможете использовать эту тему для диссертации на степень доктора философии. А с вашим образованием, по-моему, докторантуру можно легко пройти за два года. Год интенсивной учебы, затем диссертация, и вот вы уже археолог. Если же не получится, вернетесь к лингвистике.
Вот последнее-то его и не привлекало. Уж если он выберет археологию, то раз и навсегда. Идти на попятную нельзя.
– А если эта доска не оправдает ожиданий?
– Тогда вы просто выберете другую тему для диссертации, – отрезала она.
– Да не беспокойтесь вы, Инди, – подал голос Конрад. – Стоит по-настоящему захотеть, и найдешь все, что надо.
– Хорошо, согласен.
Вот так – быстро и просто.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Белекамус. – Я так и думала. В Афины уезжаем завтра после обеда. Жду вас у себя кабинете к часу. А теперь мне пора. – Она протянула руку Конраду. – Рада была познакомиться. Желаю успехов в ваших литературных занятиях.
Минуту спустя, когда дверь кафе закрылась за ней, Инди вопросительно взглянул на Конрада.
– И что вы об этом думаете?
– Я думаю, что археология вам понравится. Вы в ней наверняка преуспеете.
– А о профессоре Белекамус?
Конрад сплетал и расплетал пальцы. На сей раз с ответом он не торопился, взвешивая каждое слово.
– Не знаю, в чем причина, Инди, но я бы держался с ней осмотрительно. У меня такое чувство, будто она говорит одно, а думает другое.
– По-вашему, мне надо отказаться от ее предложения?
– Я бы не сказал. Просто у меня такое ощущение, что тут замешано нечто большее.
6. В поезде
Поезд, громыхая, катился среди просторов полей южной Италии. Дориана Белекамус смотрела в окно на сумрачные холмы, высившиеся на фоне лилового горизонта. Лучи закатного солнца золотили их вершины, окружая холмы ореолом волшебства. «Но им далеко до чудес Греции», – думала она. На ее родине пейзажи состояли из драматических контрастов: белоснежные домики испещрили берега, море настолько синее, что сердце замирает, горы цвета зреющего винограда, выжженное солнцем небо.
«Уже скоро», – подумала она. Ее добровольная ссылка подошла к концу. Утром они будут в Бриндизи, оттуда морем до порта Пиреи, дальше сухопутной дорогой до Афин, и она дома.
