Патрик Ротфусс - Страх Мудреца
Но если я плохо покажу себя на экзаменах и получу оплату в двадцать талантов, то положение мое мало чем будет отличатся от исключения.
Так что, особой разницы для меня не было.
В любом случае я не переживал, что меня поймают.
Единственными источниками света в Хранилище были лампы студентов и скривов. Это означало, что в Архивах всегда было темно, а я всегда чувствовал себя комфортнее
ночью.
Глава 5
Эолиан
Медленно тянулись дни. Я работал в Артефактной, пока мои пальцы не немели, затем читал в Архивах, пока у меня в глазах не мутнело.
На пятый день экзаменов, я наконец-то, закончил свои палубные лампы и отнес их в Хранилище, надеясь, что они быстро продадутся.
Я обдумал идею начать делать еще одну пару, но знал, что у меня не будет времени закончить их, прежде чем нужно будет платить за обучение.
Поэтому я решил заработать денег другими способами.
Я отыграл лишнюю ночь у Анкера, заработав бесплатные напитки и пригоршню мелочи от местных ценителей.
Я немного поработал в Артефактной, создавая простые полезные предметы вроде медных снастей и утолщенных оконных стекол.
Подобные вещи можно было сразу же продать в мастерской с ничтожной выгодой.
Затем, так как этих денег было не достаточно, я сделал две партии желтых излучателей.
При использовании их в качестве ламп симпатии их свет был приятно-желтым, очень похожим на солнечный.
Они стоили довольно много, потому что их создание требовало применения опасных материалов.
Тяжелые металлы и различные кислоты были самыми безвредными из них.
Странные алхимические составляющие были действительно пугающими штуками.
Среди них были транспортирующие вещества, которые могут находиться под кожей, никак себя не проявляя, но при этом незаметно съедать кальций в костях.
Другие просто будут скрываться в теле, никак не проявляясь в течение месяцев, а затем твои десны начнут кровоточить, а волосы - выпадать.
По сравнению с тем, что производил
Алхимический Комплекс, мышьяк казался сахаром в кружке чая.
Я был кропотлив и осторожен, но во время работы над второй партией излучателей пластинка из тентенского стекла треснула, и небольшие капли транспортирующего вещества попали на стекло газоуловителя, за которым я работал.
Вещество не попало на мою кожу, но одна капля упала на мою рубашку выше длинных манжет кожаных перчаток, которые я надел.
Очень медленно я взял лежащий рядом кронциркуль, чтобы подцепить ткань моей рубашки и оттянуть от своей кожи.
Затем, неловко двигая рукой, я вырезал этот кусок ткани, чтобы он уж точно не мог коснуться моей кожи.
После этого случая я был потрясен и вспотел, поэтому решил, что есть способы получше, чтобы заработать денег.
Я отработал в Медике дежурство за однокурсника в обмен на джот и помог торговцу разгрузить три вагона извести за полпенни каждый.
Позже вечером я наткнулся на кучку азартных головорезов, которые взяли меня играть в дых.
В течение двух часов я умудрился потерять восемнадцать пенни и немного металла.
Хотя это и взбесило меня, я заставил себя уйти из-за стола, прежде чем все стало еще хуже.
К концу игры у меня в кошельке осталось меньше, чем было в начале.
К счастью, у меня в рукаве был еще один последний козырь.
Я разминал ноги, направляясь по широкой каменной дороге в сторону Имре.
Со мной были Симмон и Вилем.
Вил в итоге продал свое позднее место отчаявшемуся скриву за хорошую цену, так что они оба разделались с экзаменами и были беззаботны, как котята.
Плата для Вила была шесть и восемь талентов, тогда как Сим все еще злорадствовал по поводу своих впечатляюще низких пяти и двух талентов.
В моем кошельке было один и три талента.
Зловещее число.
Последним в нашей четверке был Мане.
Его растрепанные седые волосы и привычно помятая одежда делала его немного растерянным, будто он только что проснулся
и не совсем понимал, где находится.
Мы взяли его с собой отчасти потому, что нам требовался четвертый для игры в уголки, но также потому, что считали своим долгом время от времени вытаскивать нашего несчастного приятеля из Университета.
Вчетвером мы прошли по высокой арке Каменного Моста, через реку Омети и в Имре.
Осень уже заканчивалась, и я надел свой плащ, чтобы случайно не заболеть.
Моя лютня удобно висела через спину.
В середине Имре мы пересекли огромный двор из булыжника и прошли мимо центрального фонтана со статуями сатиров, гоняющихся за нимфами.
Брызги воды плескались и разлетались на ветру, когда мы встали в очередь, ведущую в Эолиан.
Когда мы достигли двери, я удивился, что Деоча там не было.
На его месте был низкий хмурый мужчина с толстой шеей.
Он вытянул руку.
- Джот за вход, юный сэр.
- Простите, - я подвинул ремень футляра лютни в сторону и показал
ему небольшой значок с серебряными трубами, приколотый к моему плащу.
Я указал на Вила, Сима и Мане.
- Они со мной.
Он подозрительно прищурился на трубы.
- Вы выглядите очень юным, - сказал он, возвращая взгляд к моему лицу.
- Я и есть очень юный, - сказал я просто.
- Это часть моего очарования.
- Очень юный для этих труб, - пояснил он с довольно вежливым осуждением.
Я помедлил.
Я выглядел старше своего возраста, то есть на несколько лет больше, чем мои пятнадцать.
Насколько я знал, я был самым молодым музыкантом в Эолиане.
Обычно это было мне на пользу, так как придавало новизны.
Но сейчас...
Прежде чем я придумал ответ, из очереди за нашими спинами раздался голос.
- Это не подделка, Кетт. - Высокая женщина с футляром для скрипки кивнула в мою сторону.
- Он получил эти трубы, пока тебя не было.
Он заслужил их.
- Спасибо, Мари, - сказал я, когда швейцар пропустил нас внутрь.
Наша четверка нашла столик около задней стены с хорошим видом на сцену.
Я вгляделся в лица вокруг и подавил привычное разочарование, когда не увидел среди них лицо Денны.
- Что это такое было у двери? - спросил Мане, оглядываясь по сторонам, рассматривая сцену и высокий сводчатый потолок.
- Люди платят, чтобы попасть сюда?
Я взглянул на него.
- Ты студент уже тридцать лет, но ни разу не был в Эолиане?
- Ну, понимаешь. - Он сделал неопределенный жест.
- Я был занят.
Я не часто бываю на этом берегу реки.
Сим рассмеялся, присаживаясь.
- Позволь мне объяснить тебе это так, чтобы ты понял, Мане.
Если бы для музыки был Университет, он был бы здесь, а Квоут был бы абсолютно оперившимся арканистом.
