Дмитрий Воронин - Плечом к плечу
Тем более, что после окончания войны Гуран оказался в сложном положении. Вроде бы победа была близка — и, совершенно неожиданно, всё кончилось ничем. Нет контрибуции, нет аннексии хоть бы крошечного участка территории. Только огромные потери — да плюс ещё дурная слава. Слухи о некоторых методах ведения войны распространились по континенту и, хотя сторонники Императора активно обвиняли во всех мыслимых грехах именно Ангера Блайта, немало находилось и таких, кто при подобных разговорах лишь прятал в усы усмешку. Мол, врите — да не завирайтесь. Знаем, чья рука видна в отравлениях, запретной магии…
Юрай Борох прекрасно понимал, что если народу не бросить кость — желательно, с изрядным куском кровавого мяса — то может случиться что угодно. К примеру, бунт. «Ультиматум Зорана» сейчас известен каждому уличному мальчишке — старый Комтур позаботился о том, чтобы донести свои слова до самых дальних уголков Эммера. Говорят, Миротворцу обещают прижизненную канонизацию — уже с полгода чуть не в каждом храме звучат слова, обращенные не только к кому-то из богов, но и к живому и здравствующему лидеру Круга рыцарей Индара. Но у каждой монетки найдётся и обратная сторона — если нельзя резать соседей, то кто ж запретит пусть кровь своим же согражданам? Раньше особо рьяных сдерживал тот очевидный факт, что любой значительный бунт в первую очередь привлечет внимание той же Инталии. Светоносцы, что бы там они ни говорили насчёт принципов и идеалов Света, не упустят возможности побольнее пнуть сильного соседа. Как с радостью воспользовались бы подобным шансом и имперские генералы.
А теперь соседей бояться нечего. Ульфандер Зоран ясно дал понять — его закаленные в боях стальные клинья станут гарантом мира, но вмешиваться во внутренние дела государств индарские латники не станут. Поскольку индарцам глубоко наплевать на то, что сервам в Гуране нечего есть, что армия потрёпана, солдаты лишились уже почти верной добычи, рыцари считают, что их чести нанесен немалый урон. Бывало, Императоров поднимали на мечи и при меньшей напряженности в стране.
Блайт понятия не имел, кто предложил Его Величеству выход. Судя по почерку — Верховный Жрец. Если людскую злобу нельзя погасить — её надо направить в нужное русло, и тогда волны гнева, размазав тщательно избранных жертв по камням, бессильно опадут пеной, так и не добравшись до власть предержащих. Оставалось найти тех, кто «виноват» в происшедшем — ну тут уж выбор был более чем достаточен, мало ли врагов у Бороха. Вероятно, бывшего помощника Дварла угораздило чем-то прогневить Юрая.
Около сотни казней — с подробным перечислением прегрешений. Около сотни — не такая уж большая цена за погашенный мятеж. В основном на плаху шли люди довольно высокопоставленные, сановники, дворяне… среди приговоренных оказались двое не последних из Братьев, Безликий в золоченой маске с гематитом, Консул Тайной Стражи. Правда, Блайт мог голову дать на отсечение, что каждая из жертв была подобрана с особым тщанием, а уж гематитовую маску несчастному и вовсе надели накануне казни. Зато народ увидел именно то, что ему намеревался показать Юрай Борох — «справедливость». Его Величество Унгарт Седьмой безжалостен к врагам государства, как бы высоко они ни стояли. Слава Императору!
А те, кто прятали в подполе мечи и подумывали о том, что Император уже порядком засиделся на своём троне, тоже поняли сказанное специально для них. Мол, только дайте повод — и не просите потом о помиловании.
Гуран успокоился. Место в резиденции Тайной Стражи занял новый человек — в меру ретивый, в меру осторожный. Всё вернулось на круги своя. И даже охота на Ангера Блайта, не прекратившись (преступления перед Короной, действительные или мнимые, срока давности не имели), стала куда менее напряженной. Бывшему Консулу удалось восстановить старые связи, найти людей, преданных не столько организации, сколько лично ему. И нацелить их на новую задачу.
Два года скрупулезного разбирательства, огромное количество истраченного серебра. Не стоило отказывать Блайту в предусмотрительности, Тайная Стража на то и Тайная, чтобы иметь не афишируемые фонды, заначки «на чёрный день», тайники с оружием, надёжные убежища. Перещеголять в этом отношении Братство было сложно, но и сам Блайт, и его предшественники, создавая раскинутую по всему миру сеть, не упускали возможности поучиться у «заклятых друзей», которые, волей Императора, в любой миг могли стать врагами.
Теперь кое-что из припрятанного на чёрный день было пущено в ход. И два года напряженной работы позволили отыскать чудом уцелевший журнал.
— Эй, Пармеш!
Вышибала вырос на пороге, словно сидел под дверью и ждал зова.
— Скажи хозяину, мне нужна бумага, листов десять, перо и чернила, несколько свечей…
Слуга удалился. Блайт усмехнулся, вновь проводя пальцами по сплетениям узора, способного остановить течение безжалостного времени. Быть может, по воле кого-то из богов этот фолиант, защищённый древним заклинанием, сохранился именно для того, чтобы сейчас, спустя три сотни лет после бесславной гибели капитана Гайтара, строки, написанные его рукой, сыграли свою роль.
Правда, Блайт ещё не вполне представлял себе, какой эта роль будет.
Первое упоминание о капитане Гайтаре, достойное пристального внимания, Блайт встретил давно, на заре деятельности в качестве Консула Тайной Стражи. Считается — ошибочно — что деятельность главы самой неоднозначной из организаций Эммера наполнена приключениями, тайнами, плетением зловещих планов, охотой на преступников, общением с Императором и его приближенными. Это мнение о своей работе Блайт слышал не раз, и вызывало оно у него лишь презрительную усмешку. Люди, искренне верящие в подобную чушь, попросту не имеют ни малейшего понятия, о чём говорят.
Работа руководителя такого ранга — это бумаги, бумаги и ещё много раз бумаги. Рядовой маг или воин из тех, кто обеспечивал карающую функцию Тайной Стражи, вполне может похвастаться насыщенной опасностями жизнью. Но лишь до тех пор, пока не перейдет из положения «действовать» в положение «командовать». Потому что командовать, не имея достаточной информации — однозначно провалить дело. И, напротив, грамотно спланированная, учитывающая сотни мелких, незначительных на первый взгляд нюансов, операция может быть осуществлена изящно и непринужденно. Настолько изящно, что любой олух, после пятой кружки пива, икая и пуская слюни от возбуждения, с апломбом заявит, что и сам бы сделал не хуже. Мол, делов-то…
Ну а тому, кто стоит на вершине планирования операций, кто определяет не только тактику, но и стратегию, работать над деталями приходится куда больше. Что-то можно перепоручить верным людям, но видит общую картину и принимает решения он один… выслушать подчиненных — дело правильное, нужное, но каждое мнение есть лишь кусочек сложной мозаики, и командир должен подобрать для этого кусочка единственно верное место.
