Сельма Лагерлёф - Деньги господина Арне
Тогда ее сводная сестра остановилась и нагнулась над деревом.
— Ах, бедное деревце, — сказала она, — отчего не дано тебе умереть спокойно? Что сделало ты плохого, что теперь должно раскрывать листочки свои, так, словно бы ты еще живое.
Эльсалилль тогда рассмеялась и ответила ей:
— Оно распускает так нарядно свою зелень, чтобы тот, кто срубил его, увидел бы, что он наделал, и чтобы он тогда испытал раскаяние.
Но сводная сестра ее не засмеялась в ответ. В глазах у нее появились слезы.
— Рубить дерево, когда у него распускаются листья, когда силы жизненной у него столько, что оно не может умереть, — большой грех. Ужасно, когда мертвый не может обрести покой в собственной могиле. Умершим не приходится больше ждать каких-либо радостей. Ни любовь, ни счастье никогда не придут к ним. Одного только желают они: уснуть в тишине и в покое. Мне хочется плакать, когда ты говоришь, будто бедная березка не может умереть, оттого что думает о своем убийце. Разве это не самая тяжкая участь для лишенного жизни, когда он не может уснуть мирно, но должен преследовать своего убийцу? Ведь мертвым, кроме покоя, ничего не нужно.
Когда Эльсалилль вспомнила эти слова, она стала плакать и ломать руки.
— Моя сводная сестра не сможет обрести покоя в своей могиле, — сказала она, — если я не выдам своего возлюбленного. И если теперь я не помогу ей, она будет вечно бродить по земле, не зная отдыха и успокоения. Бедная моя сводная сестра, нет у нее более других желаний, а я смогу дать ей покой, лишь послав на колесование того, кого люблю.
4Сэр Арчи вышел из зала трактира через узкий проход. Фонарь, висевший под потолком перед выходом к лестнице, снова горел и бросал свет на юную девушку, стоявшую там, прислонившись к стене.
Она была столь бледна и стояла так тихо, совсем не двигаясь, что сэр Арчи испугался и подумал: «Вот наконец стоит передо мной та мертвая, что преследует меня все эти дни».
Проходя мимо Эльсалилль, он дотронулся рукой до ее руки, чтобы убедиться, что это точно была мертвая. И рука оказалась такой холодной, что он не смог решить, мертвой или живой принадлежит она.
Но как только сэр Арчи коснулся руки Эльсалилль, она отдернула ее, и тогда сэр Арчи узнал девушку.
Он подумал, что она пришла сюда ради него, и очень обрадовался. Его тотчас пронзила мысль: «Теперь я знаю, что мне следует сделать, чтобы мертвая успокоилась и перестала меня преследовать».
Он взял руки Эльсалилль в свои и поднес их к губам.
— Пусть Господь благословит тебя за то, что ты пришла ко мне в этот вечер, Эльсалилль! — сказал он.
Но сердце Эльсалилль было переполнено печалью. Слезы мешали ей говорить, и она не могла объяснить ему, что не для встречи с ним пришла она сюда.
Сэр Арчи долго молчал, не выпуская рук Эльсалилль. И пока он стоял так, лицо его делалось все более красивым и чистым.
— Эльсалилль, — произнес сэр Арчи торжественно. — Уже много дней я не приходил к тебе, оттого что меня преследовали тяжкие мысли. Ни на мгновение не оставляли они меня в покое, и я думал, что скоро потеряю рассудок. Но сегодняшним вечером мне стало легче, и я не вижу больше перед глазами мучившую меня картину. И когда я теперь нашел здесь тебя, сердце подсказало мне, что я должен сделать, чтобы навсегда избавиться от своих мук.
Он нагнулся, чтобы заглянуть в ее глаза, но они были скрыты упавшими на лоб локонами, и он продолжил:
— Ты сердишься на меня, Эльсалилль, из-за того, что я долго не приходил к тебе. Но оттого я не делал этого, что стоило мне увидеть тебя, как еще яснее вспомнилось то, что меня мучает. Когда я встречал тебя, мои мысли еще скорее уходили к одной юной девушке, с которой я поступил плохо. Не один раз поступал я плохо с людьми, Эльсалилль, но моя совесть преследует меня лишь за то, что я совершил с этой девушкой.
Эльсалилль продолжала молчать, и тогда он снова взял ее ладони, поднес их к губам и поцеловал.
— Послушай, Эльсалилль, что сказало мне мое сердце, когда я увидел, как ты стоишь и поджидаешь меня здесь! «Ты поступил плохо с одной девушкой, — сказало оно, — и потому должен ты страдания, что причинил ей, искупить перед другой девушкой. Ты должен сделать ее женой своей и должен быть всегда добр к ней, чтобы она никогда не узнала горя. И ты должен хранить ей такую верность, чтобы в последний день жизни любить ее больше, чем в день свадьбы».
Эльсалилль стояла, опустив глаза, а сэр Арчи положил руку на ее склоненную голову и поднял ее.
— Я должен знать, Эльсалилль, слышишь ли ты мои слова, — спросил он.
И тут он увидел: Эльсалилль плачет так горько, что по ее щекам струятся слезы.
— Почему ты плачешь, Эльсалилль? — спросил сэр Арчи.
— Я плачу оттого, что слишком большую любовь к вам ношу в своем сердце, — ответила она.
Тогда сэр Арчи придвинулся совсем близко к Эльсалилль и обнял ее за талию.
— Слышишь, как завывает ветер? — сказал он. — Значит, море скоро освободится ото льда, и корабли снова смогут плыть к моей родине. Скажи, Эльсалилль, поедешь ли ты со мной, чтобы я смог добром отплатить тебе за то зло, что я причинил другой?
Сэр Арчи стал нашептывать Эльсалилль о прекрасной жизни, которая ждет ее, и Эльсалилль подумала: «Ах, если бы только я не знала о том, что совершил он! Тогда бы я поехала с ним и жила бы с ним счастливо».
Сэр Арчи придвигался к ней все ближе, и когда Эльсалилль подняла глаза, она увидела, что он склонился над ней и хочет поцеловать ее в лоб. Она тотчас вспомнила о мертвой, что незадолго до того приходила к ней и целовала ее. Она отпрянула от сэра Арчи и сказала:
— Сэр Арчи, я никогда не поеду с вами.
— Нет, — повторил сэр Арчи, — ты должна быть со мной, иначе ты обречешь меня на погибель.
Он стал нашептывать девушке нежные слова, и она снова сказала себе: «Разве не стало бы угодным Богу и людям, когда бы он смог искупить вину свою и сделаться добропорядочным человеком? Какая будет польза оттого, что его казнят?»
В это время несколько мужчин прошли мимо них, направляясь в зал трактира. Они бросили на сэра Арчи и девушку любопытные взгляды, и, заметив это, сэр Арчи сказал ей:
— Пойдем, Эльсалилль, я провожу тебя домой. Мне не хочется, чтобы кто-нибудь видел, что ты пришла ко мне в трактир.
И тут Эльсалилль вдруг вспомнила, что должна она не слушать сэра Арчи, а делать совсем другое. Но как только подумала о том, чтобы выдать его, она почувствовала, как противится этому ее сердце. «Если ты выдашь его палачам, я разорвусь», — сказало оно ей.
А сэр Арчи закутал ее получше в плащ и вывел на улицу. Они шли вместе до самой лачуги Торарина, и она заметила, что каждый раз, когда обрушивался на них порыв штормового ветра, он становился перед ней, чтобы прикрыть ее.
