Пирс Энтони - Возлюбивший зло
— Спрячься-ка под соломой, — предложила она. — И отсидись пока там.
Юноша послушался. Теперь он не видел, что происходит снаружи. Если его преследователи вернутся в дом и хозяйка выдаст своего постояльца, ему несдобровать… Впрочем, какой ей смысл? Ведь он еще не расплатился за одежду.
Солдаты не заставили себя долго ждать. Пэрри услышал, как они подошли к дому.
— Уберите собак! — пронзительно заверещала хозяйка. — Они перепугают мне овец!
Из-за двери ответили, но Пэрри не разобрал, что именно.
Затем снова послышался женский голос:
— Конечно, его здесь нет! Зачем мне вас обманывать? Пусть меня покарает Господь, если я вру.
«Вот так старуха! Откровенно лжет и даже не боится прогневать Бога!» — подумал Пэрри. При этом, прежде чем пустить незнакомца в дом, она сначала удостоверилась, христианин ли он…
Ее горячие заверения, по-видимому, убедили солдат — Пэрри услышал, как они поскакали прочь. Подождав немного под дверью, хозяйка вернулась в комнату.
— Все в порядке, парень, уехали, — сообщила она. — Теперь выходи и рассказывай, зачем это ты им так сильно понадобился.
Пэрри вылез из своего укрытия и стряхнул с себя солому.
— Вам пришлось из-за меня солгать, — заметил он.
— Честность не про нас, — ответила старуха. — А вот ты, сдается мне, не из крепостных. Для тебя честное слово кое-что значит.
— Почему вы так решили?
— Не один год я присматривала за хозяйскими детьми, и на таких, как ты, глаз у меня наметан.
Пэрри состроил удивленную гримасу, вспомнив, что стоял перед старухой совершенно голый.
— У тебя нет мозолей, ты слишком чистый для простого крестьянина и держишься совсем не так, как рабы. Да и по разговору сразу видно ученого человека. К тому же за тобой охотятся, а кому нужен чей-то раб? Обычно ловят тех, кто опасен — господ или их приближенных. Честью дорожат одни богатые. Когда ты сдержал слово и вернулся, я сразу смекнула, что ты не из слуг.
— Возможно, мне просто понадобилось где-нибудь переночевать.
— И ты выбрал мою лачугу! И старую каргу в придачу. — Она отвратительно захихикала. — Нет, уж если бы тебе был нужен просто ночлег, ты пошел бы прямиком на постоялый двор и затащил с собой в постель какую-нибудь девку.
Пэрри выдавил улыбку:
— Если бы у меня были деньги. — Однако слово «девка» снова заставило его о многом вспомнить — улыбка тут же погасла. Сержант крестоносцев тоже называл Джоли девкой, а потом…
— Ну-ну, малый, я совсем не хотела тебя обидеть, — засуетилась старуха.
— Я только…
Пэрри догадался, что все его страшные воспоминания отразились на его лице.
— Моя… моя жена…
— А я-то старая еще лезу со своими шуточками… Прости уж, сынок!
— Ее хотели изнасиловать, а когда я попытался спасти, закололи… В округе она была самой красивой — золотистые, как мед, волосы, глаза словно два турмалина, и…
— Это же госпожа Джоли! — воскликнула хозяйка. — Та, что вышла замуж за сына Колдуна!
— Да, это она… — удивился Пэрри.
— А ты, значит, и есть его сынок! — торжественно заключила старуха. — Ты выбрал себе в жены крепостную и сделал из нее настоящую красавицу. Вот и познакомились!
— Теперь вы знаете, кто я, — уныло отозвался Пэрри. — Жалеете о том, что меня выручили?
— Наоборот, я очень рада! В колдовство я не впутываюсь, но твой отец — хороший человек.
— Он тоже погиб.
— Еще бы — Колдун был первым, кого они обязательно убили бы, а потом уж
— тебя. Из-за него в этих местах держалась хорошая погода и у нас — так же как и в вашей деревне — не погибал урожай. Сроду не слышала, чтобы он навредил кому-нибудь из крестьян.
— Крестьяне — тоже люди.
— Если бы господа так думали!.. Я отдала своему лучшие годы жизни, тряслась над его детьми, как над родными. Верила, что, когда они вырастут, отблагодарят меня… Вместо этого он выдал меня замуж за крепостного и забыл, а его взрослые дети ни разу даже не заглянули. Хорошо еще, что мой муж оказался хорошим человеком.
Пэрри подумал о том, что, выдав замуж за хорошего человека, помещик, вероятно, и выразил ей свою благодарность за верную службу. Однако рассуждать об этом сейчас не имело смысла.
— Затем на мужа напала лихорадка, — продолжала хозяйка. — Денно и нощно я молилась за него, извела последние монеты, чтобы поставить свечки Спасителю. Но Господь забрал моего мужа к себе, я осталась одна-одинешенька, а впереди зима…
Значит, она все-таки христианка, из обиженных. Поэтому и не побоялась побожиться.
— Похоже, Господь отвернулся от Южной Франции — криво усмехнувшись, молвила старуха. — А этот их крестовый поход — просто дерьмо вонючее. В погоне за альбигойцами, которые никому не сделали ничего дурного, эти святоши оставляют после себя разоренные деревни. По мне, так сидели бы уж лучше по домам!
— Не спорю! — горячо подхватил Пэрри.
— Увидев тебя, я сразу сообразила — раз ты не угоден крестоносцам, значит, я на твоей стороне. Уж я-то знаю, что значит потерять родного человека. Я всем, чем смогу, помогу тебе. Колдун.
— Вы уже помогли мне прежде, чем узнали, кто я, — заметил он.
— Кто ты такой, я действительно не знала, но о многом догадывалась.
— Не беспокойтесь, я сумею вас хорошенько отблагодарить.
— Все, что я хочу, так это припасти дровишек посуше. У меня и так ломит кости, а зимой станет совсем невмоготу.
— Я заготовлю вам дров, — пообещал Пэрри. — Но вы ведь знаете, я могу воспользоваться магией. Так что если вам еще что-нибудь надо…
Старуха кивнула:
— Ладно, я подумаю. Сейчас уже поздно, и ты устал. Ложись спать, а утром видно будет.
Пэрри охотно согласился. Старуха принесла ему охапку свежей соломы и, расстелив ее возле другой стены, улеглась на свою старую постель. От всего пережитого за день юноша никак не мог заснуть. Он думал о Джоли…
Затем, отогнав ужасные воспоминания, заставил себя уснуть.
Утром старуха снова накормила его жидкой кашей и налила овечьего молока. Позавтракав, Пэрри отправился в лес за дровами.
— Вам не понадобилось бы так часто разводить огонь, — заметил он, вернувшись, — будь ваш домишко потеплее, а одежда получше.
— Я тоже об этом думала, — призналась она. — А ты мог бы наколдовать мне хорошую одежду?
— Нет. Зачем бы я тогда заявился к вам голый?! Я умею гипнотизировать, принимать другой облик и превращать одни вещества в другие…
— Например, свинец в золото? — оживилась старуха.
— К сожалению, нет. Отец занимался алхимией, однако до этого не дошел даже он. Зато я умею превращать воду в вино.
— Сгодится! — воскликнула хозяйка. — От вина мне станет теплее!
