Терри Пратчетт - Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда
Величайшим полем битвы в данном контексте является Жизнь – удивительнейший мир живых организмов, включающий человеческое сознание. Мы окружены жизнью, и сами мы, если подумать, живые существа. И всё это необыкновенно загадочно. Тридцать тысяч лет назад отдельные люди вырезали из кости замечательно правдоподобные фигурки людей и животных, но до сих пор никто не знает, как «вдохнуть жизнь» в неживой объект. Впрочем, идея, что жизнь можно «вдохнуть» в неодушевлённый предмет, не слишком разумна. Живые существа отнюдь не возникают в результате приведения мертвого в живое состояние. Космоцентристы это отлично понимают. Тогда как антропоцентристы частенько рассматривают тело, особенно человеческое, как безжизненную вещь, одушевлённую отдельной от него нематериальной душой (духом).
Их доказательством является обратный процесс, регулярно наблюдаемый: когда кто-то умирает, жизнь уходит из тела, как бы покидает его. Но куда именно она уходит?
Мы вынуждены согласиться, что наука пока не вполне чётко объясняет, откуда берутся наши личность и сознание. Однако совершенно понятно, что личность определяется структурой и функционированием мозга, взаимодействующего с внешним миром, в частности с другими людьми. Личность развивается по мере развития человека. Это вовсе не существующее отдельно от тела сверхъестественное нечто, вселяющееся в него в момент зачатия или рождения. Это процесс, осуществляемый естественным для всех живых существ путём. Когда человек умирает, процесс прекращается, а вовсе не устремляется к новой жизни за пределами материальной Вселенной.
При антропоцентрическом мышлении концепция души имеет смысл. В космоцентрическом же выглядит философской ошибкой. За столетия самопознания человека не было найдено ни одного убедительного с научной точки зрения доказательства существования души. То же самое относится ко всем сверхъестественным элементам всех религий. Наука и религия способны мирно сосуществовать, и, вероятно, это – лучшее, что они могут сделать. Но до тех пор, пока религии будут оперировать категориями сверхъестественного, эти два мировоззрения никогда не примирятся окончательно. Когда религиозные ортодоксы наивно пытаются дискредитировать науку на том основании, что она не соответствует их верованиям, они бросают тень на свою собственную веру и провоцируют конфликт.
Тем не менее даже антропоцентризм можно употребить на пользу. Мы не можем найти наше место во Вселенной, руководствуясь исключительно космоцентризмом. Сама постановка вопроса носит антропоцентрический характер, а наши отношения со Вселенной опираются на обе точки зрения. Даже если всё на свете состоит из 17 фундаментальных частиц, именно то, как они соединяются и как функционируют полученные в результате системы, делает нас теми, кто мы есть.
Глава 3. Протечка между мирами
Итак, кнопка была нажата. Уже не в первый раз Аркканцлер заметил, что лорд Витинари обладает весьма полезным талантом закипать от гнева, не теряя ни грана самообладания. Любой мертвец восхитился бы той холодностью, которую Витинари привносил в самую невинную беседу.
Из состояния задумчивости Чудакулли вывел пронзительный вопль, дошедший с факультета Высокоэнергетической магии. Почти сразу же за воплем последовало несколько волшебников. Выглядело так, словно они спасаются бегством. Чудакулли сграбастал одного:
– Эй! Никак там что-то ужасное произошло?
– Совершенно верно, сэр! Там произошла женщина. И она ужасно рассержена!
В последней фразе содержалось явное указание на то, что только Аркканцлеру по рангу справляться с рассерженными женщинами. Совершенно случайно Наверн Чудакулли был как раз Аркканцлером, причём таким, который требовался в данных обстоятельствах, поскольку, с одной стороны, умел успокаивать, а с другой – знал, когда нужно подмигнуть леди и, что ещё важнее, когда не нужно. Похоже, что в случае данной, конкретной леди это были жизненно необходимые навыки. Она стояла в дверях факультета, уперев руки в боки, и выглядела очень раздражённой. По её взгляду становилось ясно: она ждёт объяснений, и для вас же лучше, если эти объяснения окажутся удовлетворительными.
Соблюдая разумную осторожность, Аркканцлер приблизился к незнакомке. Улучив момент, он снял шляпу и поклонился с хорошо рассчитанным старосветским лоском.
– Прошу меня простить, мадам, не могу ли я быть чем-то вам полезен? – куртуазно произнёс он. – Мне показалось, я слышал какие-то крики?
Незнакомка сердито посмотрела на Чудакулли.
– Извините, я, по-моему, ударила одного из ваших. Не нарочно. Просто внезапно обнаружила себя там, где ни в коем случае не могла оказаться, и вспомнила: «Если сомневаешься, бей первой». Я – библиотекарь, понимаете? А кто вы такой, сэр?
– Меня зовут Наверн Чудакулли. Я возглавляю этот университет.
– И вы знаете только то, что ничего не знаете?[9] Ой!
Женщина взглянула в глаза Чудакулли и поняла, что он сбит с толку, так же как и она сама.
– Ладно, проехали! Но ответьте мне, где я нахожусь и как я здесь оказалась. Я не в состоянии уловить логику в действиях всех этих мужчин, которые вьются вокруг, словно трутни у улья.
– Как же я вас понимаю, мадам! Мне самому потребовались годы и годы, чтобы обнаружить здесь глубинную связь. Увы, это проклятье всех академических кругов! С учётом всего вышесказанного могу сообщить, что вы магическим образом перенесены в Незримый Университет в результате, так сказать, «научного эксперимента», хотя с вашей точки зрения он, скорее всего, чистое волшебство. В данный момент мне представляется сложным объяснить подробнее. У меня возникли кое-какие мыслишки насчёт того, как именно вы сюда угодили. Несколько минут назад мой чарометр зашкаливал, что означало присутствие сырой магии. – Чудакулли сделал паузу, после чего успокаивающе добавил: – Но вы не волнуйтесь, на такого рода вещах я собаку съел. Когда руководишь университетом, случается всякое, но я совершенно уверен, что понимаю причину данного происшествия. Мы всё исправим в кратчайшие сроки. А до этого прекрасного момента, если позволите, я буду счастлив предложить вам побыть нашей гостьей.
Она недоверчиво и несколько удивлённо покосилась на Чудакулли, а потом сказала:
– Ничего себе! Выходит, я каким-то невероятным образом угодила во что-то наподобие Баллиол-колледжа, по крайней мере, это место определённо на него походит. О господи! Где мои светские манеры?
Женщина решительно протянула руку Чудакулли:
– Рада познакомиться, сэр. Меня зовут Марджори Доу, совсем как в детском стишке[10], представляете?[11] И вот, пожалуйста, я не знаю, как здесь очутилась, как вернуться туда, где была прежде, и вообще мне как-то нехорошо.
