Терри Брукс - Черный единорог
Он вытащил бутылку обожаемого другом «Гленливета», еще запечатанную, и с размаху плюхнул ее на стол. За ней последовали два стакана.
Бен потер руки и улыбнулся от удовольствия. Его любимое виски.
— Давно это было, Майлз, — признался он. Майлз сломал сургуч, вытащил пробку и налил понемногу в каждый стакан. Затем протянул один стакан стоящему по другую сторону стола Бену, а другой поднял, чтобы сказать тост.
— За преступления и другие забавы, — провозгласил Майлз.
Они чокнулись и выпили. Теплый нетерпкий «Гленливет» приятно щекотал горло. Двое старых друзей сидели за столом. Вилли Нельсон продолжал петь в наступившей тишине.
— Ну ты мне что-нибудь расскажешь или как? — наконец спросил Майлз.
— Не знаю.
— Давай! Меня стесняться нечего, ты же знаешь. И не смущайся, если все получилось не так, как ты ожидал.
Бена захлестнули воспоминания. Да, несомненно, все получилось не так, как он ожидал. Но трудность не в этом. Трудность в том, чтобы решить, что рассказывать Майлзу, а что нет. Не так легко объяснить, что творится в Заземелье. Это как в детстве, когда родители спрашивают о Сьюзи, с которой ты познакомился на танцульках в новой школе.
Ну как объяснить, что Дед Мороз существует на самом деле?
— Тебе достаточно, если я скажу, что нашел то, за чем ездил? — минуту поразмыслив, произнес Бен. Майлз немного помолчал.
— Да, если это все, что ты можешь сказать, — в конце концов ответил он. Майлз помешкал. — Это все, что ты можешь поведать, док?
Бен кивнул:
— Сейчас — да.
— Понятно. Ну а потом? А потом скажешь еще что-нибудь? Не хочется думать, что это все и я больше ничего не узнаю. Мне кажется, я этого не выдержу. Ты уехал искать драконов и похищенных девиц, и я сказал тебе, что это бред. Понимаешь, док, мне надо знать, кто из нас оказался прав. Мне надо знать, возможно ли все это наяву. Мне необходимо знать о тебе все.
На круглом лице Майлза отразилось разочарование, Бену стало жаль старого друга. Майлз с самого начала был в курсе дела. Только он знал, что Бен истратил миллион долларов на покупку сказочного королевства, в существование которого не поверил бы ни один здравомыслящий человек. Только Майлз знал, что Бен отправился на поиски этого королевства. Майлз-то знал, с чего все началось, но не знал, чем кончилось. И это не давало ему покоя.
Но Бен должен был принимать в расчет не только гложущее Майлза любопытство. Но и безопасность друга. Иногда знание — опасное приобретение. Бен еще не разобрался, насколько сильно им угрожал Микс — и Майлзу, и самому Бену. Бен еще не понял, насколько правдив был его сон. С Майлзом вроде бы все в порядке, но…
— Майлз, я обещаю когда-нибудь все тебе рассказать, — стараясь говорить уверенно, ответил Бен. — Не могу сказать точно когда, но обещаю: ты все узнаешь. Мне трудно об этом говорить, почти как об Энни. Когда я о ней говорил, я всегда… начинал волноваться. Помнишь, да?
Майлз кивнул:
— Помню, док. — Он улыбнулся. — Ее призрак наконец перестал тебя преследовать?
— Перестал. Наконец. Но на это ушло много времени, и я очень изменился. — Бен умолк, припомнив, как, когда он стоял один в туманах царства фей и его одолевали страхи, где-то в глубине души возникло ощущение, что он виноват перед своей покойной женой. — Сдается мне, если я начну рассказывать, где я был и что там обнаружил, времени уйдет много, а толку будет мало. Мне надо еще кое-что проверить…
Бен замолчал и поставил на стол стакан виски, который до сих пор держал в руке.
— Ничего, док, — пожимая плечами, быстро проговорил Майлз. — Хватит того, что ты вернулся, и, насколько можно судить, с тобой ничего не случилось. Остальное потом. Потом все выяснится, я тебя знаю.
Мгновение Бен смотрел в пол, затем поднял взгляд на Майлза:
— Я сюда ненадолго, старина. Я не могу задерживаться.
Вид у Майлза был неуверенный, но он быстро заставил себя улыбнуться.
— Эй, что ты хочешь сказать? Ты вернулся с какой-то целью, да? С какой? Ты пропустил зимний провал «Быков» и весенние успехи «Щенков», марафон, выборы и все остальные прелести чикагского сезона. Хочешь попасть на матч «Медведей»? Играют как черти, промежуточный результат — тринадцать побед, одно поражение, представляешь? И в буфете все еще продают пиво с орешками. Что ты на это скажешь?
Бен невольно рассмеялся:
— Я скажу, что это неплохо звучит. Но я вернулся не за этим. Я вернулся потому, что беспокоился о тебе. Майлз уставился на Бена:
— Что?
— Я беспокоился о тебе. Что здесь Такого удивительного, черт возьми? Просто я хотел убедиться, Что с тобой ничего не произошло.
Майлз сделал большой глоток виски и медленно откинулся на мягкую спинку кресла.
— А что со мной может произойти? Бен пожал плечами.
— Не знаю. — Он хотел продолжить, но осекся. — Впрочем, какого черта, ты ведь все равно думаешь, что я псих, так что еще несколько изюминок В пироге его не испортят. Я видел сон. Мне снилось, что ты в беде и нуждаешься во мне. Я не знал, в какую именно беду ты попал, только понял, что это из-за меня. И я вернулся, чтобы выяснить, сбылся ли этот сон.
С минуту Майлз пристально оглядывал Бена, как психиатр долгожданного больного, затем допил виски и снова расслабился в кресле.
— Ты свихнулся, док, тебе это известно?
— Известно.
— Все дело в том, что твоя совесть работает на полную катушку.
— Ты так думаешь?
— Да. Ты чувствуешь свою вину за то, что бросил меня в самый разгар предрождественской судебной лихорадки и мне пришлось самому браться за все эти треклятые дела! Ну так вот, у меня для тебя сюрприз! Я справился с этими делами, ни разу не нарушив распорядок дня в конторе! — Майлз помолчал и усмехнулся. — Ну, может, только чуть-чуть. Ты гордишься мной, док?
— Да, конечно, Майлз. — Бен нахмурился. — Значит, по работе никаких трудностей, с тобой все в порядке и я здесь совершенно не нужен?
Майлз встал, взял бутылку и налил в каждый стакан еще понемногу. Он улыбался во весь рот.
— Док, боюсь сглазить, но все идет как нельзя лучше.
Вот и славно… но тут Бен Холидей почуял недоброе.
Пятнадцать минут спустя Бен снова был на улице. Он просидел у Майлза достаточно, сидеть дольше значило показать, что произошло что-то серьезное. Бен и так оставался сидеть даже тогда, когда все в его душе кричало, что он должен убираться подобру-поздорову.
Такси в субботу утром было большой редкостью, Бен сел в автобус и поехал в южном направлении на полуденную встречу с Эдом Сэмьюэльсоном. Бен сидел один в хвосте автобуса, прижимал к себе, как детский защитный матрац, рюкзак и старался отделаться от чувства, что на него смотрят тысячи глаз. Он сгорбился, пытаясь согреться; костюм и куртка не защищали от холода.
