Вишес - Пасынки хаоса
-Как тебя зовут?
-Елена.
Мне снился старый сон. Из детства. Я совсем маленький. Я стою на снегу посреди улицы. Я только что почувствовал свое одиночество. Впервые. Такое острое и такое страшное чувство... Ко мне тянется рука - большая и теплая. Я смотрю на нее и вижу, что она заляпана красным. Я еще не знаю, что это красное называется "кровь". Я смотрю на свои маленькие ручки - они тоже красные. Тоже в крови. Я смотрю на себя - я весь заляпан красным...
Я проснулся и сел. Надоело.
У меня было такое чувство, что этот сон не отстанет, даже когда я прикончу убийцу родителей.
Однако проснулся я не просто так. Меня разбудил писк коммуникатора. Это был Рейн.
-Привет, парень, - бодро сказал он, глядя на меня с экрана своими застывшими блеклыми глазами. - Как жизнь?
-Неплохо.
-Что-то ты паршиво выглядишь.
-Не выспался.
-Как на счет того, чтобы позвенеть жестянками?
-Не сейчас. Мне не до того, - я мотнул головой в сторону дальнего края кровати.
-Ага. Понятно, - Рейн заговорщически подмигнул. - Ну пока тогда.
Кстати, Елены рядом не было. Ее голос доносился из ванной поверх шума воды:
"Надежда, надежда, тебя мы не знали, и знать уже не хотим. Мы наизусть вызубрили предсказанья и знаем, что не победим..."
Пела она так себе.
-Тебе опять снился кошмар? - сероглазая сидела на полу, прислонившись спиной к кровати.
-Дурацкий надоедливый сон...
-О чем?
-Так... воспоминания детства.
Я оделся. Под руку попался меч. Я на автомате обнажил его и сделал несколько ударов. Толком не проснувшееся тело двигалось плохо, но постепенно приходило в норму. Я сделал сложную серию, крутанулся. И острие катаны замерло в сантиметре перед лицом девушки в сером.
-Говорят, те, кто бесстрашно смотрят в лицо смерти и идут ей навстречу, выживают в самых невероятных обстоятельствах, - улыбаясь уголками рта, проговорила она.
-Так говорят, - сказал я.
-И в этом есть смысл. Зачем брать то, что и так твое?
Я пошел в другую комнату. У нормальных людей это была бы гостиная. У меня это тренировочный зал. Я сменил обычный меч на тренировочный и стал упражняться по-настоящему. Спустя некоторое время, зашла Елена, завернутая в полотенце. С минуту она смотрела на меня, потом сказала:
-Что-то у тебя меч гуляет.
Я остановился и подал ей свое оружие. К моему удивлению, она его не уронила. Она сделала пару пробных ударов и вернула меч.
-Сколько он весит?
-Килограммов пятнадцать.
Она понимающе улыбнулась и вышла. Я продолжил тренироваться. В старых книгах я читал, что Накамура Ханзиро мог разрубить пополам сразу двух противников. Чем я хуже? Хотя Накамуре повезло больше. В отличие от меня, он жил в эпоху перемен... Потом я положил тренировочный меч на место и пошел в душ. На выходе из ванны я услышал, как Елена на кухне разговаривает, очевидно, по коммуникатору.
-Да, он мне нравится. И он подходит... молчи... я знаю. Просто не хочу произносить вслух. Слова слишком грубые... Они всегда врут... Что поделать, я эгоистка.
Я оделся и вошел на кухню. Елена сосредоточенно рылась на полках.
-Кофе у меня его нет, - сообщил я.
-Черт... Значит, будем опять пить чай.
И мы пили чай.
-Что ты собираешься делать? - спросила она.
-Сейчас, я собираюсь добраться до одного неуловимого убийцы.
-Вот как?
-Это не наемник, а маньяк. Исполняющий обязанности справедливости.
-Смешно. Раньше так называли хитокири...Интересная у тебя работа, - равнодушно сказала Елена.
-Не сказал бы. Сейчас я даже не знаю, с какой стороны подойти. Этому убийце было просто не откуда взяться.
-Не может быть, но есть? Да? - она улыбнулась. - Мой учитель любит такие парадоксы. Он еще что-то говорил про теорему о неполноте. Он говорил, что эта "неполнота" - это выход из системы в нечто большее.
-И что это значит?
-Понятия не имею, - она пожала плечами. - Он фантанировал странными изречениями. Назвал их "коанами". Например: "Когда устранили великое, появились "человеколюбие" и "справедливость". Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда шесть родственников в раздоре, тогда появляются "сыновняя почтительность" и "отцовская любовь".
-Это не похоже на коан... - я вдруг запнулся. Стал повторять: - Человеколюбие.. справедливость.. лицемерие...
Я кивнул, соглашаясь с собственными мыслями. Похоже, что так и есть. Если вдуматься - просто нет иных вариантов. А мои ощущения иногда тоже ошибаются...
-Я вроде бы, понял, что имел в виду твой учитель, - сказал я. - И мне надо идти.
-Мне тоже. Надо забрать деньги, за последнюю работу и решить вопрос с машиной. Но после этого, я вернусь.
-Идет. Там в столе вторые ключи, можешь взять, - я встал. Я был уже у порога, когда она меня окликнула:
-Эй, Айс!
Я обернулся.
-Что?
-Сколько людей ты убил?
-Не считал, - я пожал плечами. - Наверно, уже больше сотни.
-Тебе никогда не казалось, что ты должен был давно сдохнуть, просто по теории вероятности?
-Нет, не казалось.
Я отвернулся. Взгляд упал на валяющийся на тумбочке томик "Хагакурэ", забытый здесь не помню кем и когда. Не думая, я открыл его на случайной странице. "Я постиг, что Путь Самурая -- это смерть. В ситуации "или-или" без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя..."
Я со злостью отшвырнул книжку и повернулся к двери. Мой взгляд скользнул по висящей на крючке куртке Елены с торчащим из кармана коммуникатором. Я вышел и захлопнул дверь.
На улице снова шел дождь. Я вывел из гаража аэроцикл и полетел во Внешнее кольцо. Фонцатен, не смотря на наш давешний разговор о вере, теперь казался главным кандидатом в убийцы. Свихнулся на почве веры и стал наводить справедливость и воздаяние за грехи. В эту схему плохо укладывается то, что, он принял за убийцу меня. Но кто знает, как у него в голове все устроено? И потом, если он почувствовал исходящий от меня запах крови, кто знает, на что он способен? В любом случае, не помешает с ним поболтать еще раз...
Я прибыл как раз вовремя. Я понял, что был не прав. Но это было не важно. Священник висел, пришитый к стене кинжалами. Распятый, подобно своему богу. Рядом стоял некто в черном балахоне. Он повернул голову и посмотрел на меня. Белая маска. Совершенно пустая - только разрезы для глаз.
-Ну наконец-то. - Произнес я. Тело само приняло стойку, руки сами легли на рукоять и ножны.
