Джон Толкин - Содружество кольца
— Ну, да… к-конечно, — промямлил Бильбо.
— Где оно?
— В конверте, если хочешь знать! — воскликнул Бильбо с раздражением. — Там на камине. Хотя нет! Тут, в кармане… — он замялся. — Странно… — и тихо сказал сам себе: — Ну, а почему бы нет? Нельзя, что ли?
Гэндальф устремил на Бильбо тяжелый взгляд, и глаза его сверкнули.
— Бильбо, — проговорил он негромко, — лучше оставь его здесь. Или ты передумал?
— Ну да. То есть, нет. Как доходит до дела, так я чувствую, что не хочу с ним расставаться. И не совсем понимаю, зачем это нужно. А зачем тебе надо, чтобы я его бросил? — спросил он, и голос у него странно изменился, стал резким и раздраженно-подозрительным. — Ты все время ко мне из-за него пристаешь! А до остального, что я привез, тебе дела нет.
— Конечно нет, — сказал Гэндальф. — А приставать приходится. Мне надо было знать правду. Это очень важно. Магические Кольца — они, видишь ли, волшебные. Редкие и любопытные. У меня к твоему колечку, так сказать, профессиональный интерес — был и остался. Если ты опять уходишь, мне надо знать, где оно. И мне кажется, что ты им слишком долго владел. Вряд ли я ошибаюсь, говоря, что тебе пора с ним расстаться.
Бильбо залился краской, в его глазах блеснули злые огоньки, а добродушное лицо стало лицом скупердяя.
— А зачем? — вскрикнул он. — Тебе-то какое дело? Моя вещь, моя! Я его нашел. Оно само ко мне попало.
— Да-да, — сказал Гэндальф. — Но тебе незачем злиться.
— С тобой разозлишься, — сказал Бильбо. — Говорю же тебе, что оно мое. Собственное. Мое, моя Прелесть!
Лицо Гэндальфа оставалось суровым и спокойно-внимательным, только неожиданно блеснувшие глаза выдали тревогу.
— Его так уже называли, — сказал он. — Это не твои слова.
— А теперь их говорю я. Почему бы нет? Раньше Голлум так говорил, оно было его, а теперь мое. И я его не отдам, вот!
Гэндальф встал и заговорил строго и твердо.
— Не делай глупостей, Бильбо, — сказал он, — ты сейчас каждым словом подтверждаешь, что тебе нельзя брать Кольцо. Оно уже овладевает тобой. Брось его, а сам уходи — и освободишься.
— Что хочу, то и сделаю, как захочу, так и пойду, — упрямо возразил Бильбо.
— Ну-ну, не петушись! — сказал Гэндальф. — Всю долгую жизнь ты был мне другом и кое-что мне обязан. Давай, делай, как обещал, — оставь Кольцо!
— Если сам его хочешь, так сразу и скажи! — закричал Бильбо. — Но ты его не получишь! Не отдам мою Прелесть, слышишь? — и он потянулся рукой к рукояти меча.
Глаза Гэндальфа вспыхнули.
— Я скоро рассержусь, — сказал он. — Еще раз такое скажешь, будет плохо. Тогда увидишь Гэндальфа Серого без плаща!
Маг шагнул к хоббиту и будто вырос и стал грозным. Его тень заполнила всю комнату. Бильбо, тяжело дыша, отступил к стене, а его рука словно прикипела к карману. Некоторое время они, не двигаясь, стояли друг против друга, и было так тихо, что в ушах звенело. Гэндальф не отводил взгляда. Потом руки хоббита разжались, он весь обмяк и задрожал.
— Что ты, что ты, Гэндальф, — проговорил он. — Ты никогда таким не был. Из-за чего? Разве оно не мое? Я его нашел, а если бы не оставил себе, Голлум меня убил бы. Я не вор, что бы он ни говорил.
— Я никогда не называл тебя вором, — ответил Гэндальф. — Я тоже не вор. И не собираюсь грабить тебя, а хочу тебе помочь. Хочу, чтобы ты мне верил, как раньше.
Маг отвернулся, тень растаяла. Перед хоббитом опять стоял седой ссутуленный старик с тревожным взглядом. Бильбо прикрыл глаза рукой.
— Прости меня, — сказал он. — На меня что-то нашло. Наверное, без него вправду будет легче. Оно в последнее время меня давило. Иногда казалось, что оно смотрит на меня, как глаз. И все чаще хотелось надеть его и исчезнуть, понимаешь? Я все боялся, что оно потеряется, вытаскивал, проверял, на месте ли оно. Пытался в ящик запирать, но не мог спокойно отдыхать, пока оно не в кармане. Не знаю, почему. Никак не могу решить, что делать.
— Тогда доверься мне, — сказал Гэндальф. — Я теперь точно решил. Сам уходи, а его оставь. Освободись от этой ответственности. Отдай его Фродо, а я за ним присмотрю.
Бильбо напряженно замер, все еще не решаясь. Потом вздохнул.
— Хорошо, — сказал он с усилием. — Отдам. — И тут пожал плечами и грустно улыбнулся. — В конце концов, я для этого весь праздник затеял: раздать кучу подарков, чтобы легче было и его отдать. Легче не получилось, но жаль будет, если все зря. Сам себе испорчу шутку.
— Да, в этом был ее единственный смысл: все может пойти насмарку, — сказал Гэндальф.
— Ладно, — сказал Бильбо. — Пусть оно переходит к Фродо со всем остальным. — Он глубоко вздохнул. — А теперь в самом деле пора уходить, пока меня не заметили. Я уже со всеми простился, еще раз прощаться тяжело будет, я этого не вынесу, — хоббит вскинул мешок на плечо и направился к двери.
— Кольцо-то у тебя в кармане, — сказал маг.
— Да-да! — вскричал Бильбо. — И завещание, и другие бумаги. Лучше ты все это возьми и передай от моего имени. Так надежнее.
— Нет, Кольцо ты мне не давай, — сказал Гэндальф. — Оставь на камине, ничего с ним не случится, пока Фродо не придет. Я его подожду.
Бильбо вынул конверт и собирался положить возле часов, но рука его дрогнула, и пакет упал на пол. Не успел он подобрать его, как Гэндальф нагнулся, быстро схватил и положил на место. Лицо хоббита зло передернулось, но почти сразу на нем появилось выражение облегчения и улыбка.
— Вот и все, — сказал он. — Вот я и ухожу!
Они вместе вышли в коридор. Бильбо взял с подставки любимую трость и присвистнул. Тут же из разных дверей появились три гнома.
— Все готово? — спросил Бильбо. — Все упаковали, все подписали?
— Все! — ответили они.
— Тогда вперед! — и он перешагнул через порог.
Ночь была ясная, на черном небе мерцали точки звезд. Бильбо втянул воздух и посмотрел вверх.
— Как чудесно! Как здорово снова выйти на дорогу. В Путь, и с гномами! Оказывается, именно об этом я и мечтал все годы!
— Прощай! — оглянулся он на свой старый дом и поклонился двери. — Прощай, Гэндальф!
— Пока еще до свиданья, Бильбо! Береги себя. Ты уже стар, но ума тебе хватит.
— Береги, береги! Чего беречь-то? Да ты обо мне не тревожься, я счастлив, как никогда, а это значит — очень. Но мне пора. Наконец-то меня вынесло на дорогу! — добавил он и тихонько, только для себя, запел в темноте:
Убегает дорога вперед и вперед,
Уходя от родного порога;
И уйду я по ней далеко на восход,
А оттуда — подальше немного.
Разбегаются тропы в широкий простор,
То совсем расходясь, то сливаясь…
И куда я дойду — не о том разговор,
А о том, почему отправляюсь…
Потом он еще постоял, молча повернулся — и уже без единого слова пошел прочь от огней и голосов мимо луга, в сад, на длинный спуск с Кручи. Три гнома шли за ним. Перепрыгнув через живую изгородь в низком месте, он прошел по густой траве, словно по ней прошелся ветерок, и скрылся в ночи.
