Владимир Поляков - Лестница во мрак
— О, у нас философский диспут намечается? — слегка оживился я, понимая, что завести майора очень даже неплохо, в таком состоянии он выдаст на порядок больше полезных сведений. — Ну не тянет меня и моих друзей соблюдать какие‑то там «понятия» в отношении тех, кто промышляет наркотой, похищениями, нетрадиционными видами проституции и тому подобными «прелестями». А сами мы… в общем‑то, никуда и не лезем, пока нас не трогают. Свои дела, в которые лезть не стоит.
— А кто как не вы всю верхушку группировки Джабара под нож пустили?
Джабар, Джабар… Знакомое что‑то такое. О, точно! Так называли того типа, стоявшего во главе группировки наркоторговцев, которые сначала нас пытались в союзники записать, а потом, получив посыл в далекие дали, стали угрожать. Ну и померли, само собой, причем от вполне естественных причин. Разве смерть от пули в голове или ножа в сердце не есть естественная?
— Если рассуждать чисто гипотетически… Вы ведь знаете, что такое гипотеза? — осведомился я у майора. — Так вот, предположим, что ваше предположение верно. И что, от негероической смерти Джабара мир стал хуже?
— У ВСЕХ были неприятности, у нас тоже, — с четкими интонациями произнес работник известной структуры, чем утвердил мои и так весьма существенные подозрения в свой адрес. — Была четко сложившаяся система, которая устраивала всех в городе. А вы, — злобно посмотрел он на меня. — Вы ее разрушили!
Да уж, это верно. А заодно и поломали очень вкусную для некоторых пакостных субъектов схему «откатов» от криминальных финансовых потоков. И, судя по степени озлобления, этот типчик был там сильно повязан. Не ошибаюсь ли я? Ой и вряд ли! Кэр интереса ради решил сам допросить вышеупомянутого Джабара перед тем, как отправить эту падаль на корм червям. Много интересного узнал и досье на некоторых важных персон пополнились новыми фактами и фактиками.
— Так что, Герцог, понимаешь, что сейчас тебе не соскочить? — разорялся майор. — Оружие с твоими отпечатками пальцев, из которого убили как минимум двух охранников. Сам факт присутствия там, исчезнувший в пламени пожара хозяин дома и множество других отягчающих фактов. Сядешь ты у меня, надолго сядешь!
— Не ори, майор, а то еще не ровен час, лопнешь, кровью все тут забрызгаешь, а я человек брезгливый, этого не люблю… Говори чего надо напрямую. Не стал бы ты заявляться сюда просто, чтобы попугать меня. Сам должен понимать — бесполезное это занятие.
Ох какое красное личико стало у этого служителя правопорядка, аж на душе легче. Люблю подоводить подобных тварей, ничего толком не умеют, кроме как брать взятки и измываться над теми, у кого не хватает духа врезать чем‑нибудь тяжелым по лоснящейся, холеной официальной роже. Храбрые только в том случае, когда чувствуют свое полное и подавляющее преимущество и становящиеся приниженно — робкими перед сильными мира сего. Холуи, больше и сказать нечего…
Кэр для них непонятен тем, что плевать с высокой горки хотел на всех авторитетов, и прочих «уважаемых людей», столпов общества. Такие как он, да и остальные «антиквары», живут по собственным законам, только их соблюдают неукоснительным образом. Вот их и не любят, поскольку нет для многих ничего страшнее попытки выйти за установленные неведомо кем ограды. А, лирика все это, сейчас надо будет потихоньку закруглять разговор. Еще чуточку подождать и на сем можно и прекратить неприятное общение с неприятными людьми.
— С каким бы удовольствием я даже не посадил тебя, а отдал на растерзание тем, кому вы, «антиквары», доставили столько неприятностей, — размечтался майор. — Но мне поручили дать тебе какие угодно гарантии в обмен та то, чтобы ты подробно рассказал о целях вашего налета и о найденных там предметах. Что вы там искали?
Ох как дело повернулось! Интерес к нашим изысканиям прорезался у тех, кто послал сюда этого клоуна, что всю сознательную службу состоял на содержании у тех же уголовно — олигархических авторитетов, которые заимели большой зуб на «антикваров». Или это они сами решили подсуетиться? Может быть и так, ведь им главное нажива, а на былые обиды они не обращают особого внимания. Если ты им зачем‑то понадобился, то при торге этим красавцам можно горшок с помоями на голову одеть. Стерпят, а то еще сделают вид, что это рыцарский шлем, пожалованный неведомо за какие заслуги.
Вот только меня совершенно не интересуют их предложения, подачки в виде освобождения от уголовного преследования, деньги и прочая ерунда. Не желаю иметь ни малейших дел с теми, кого презираю до глубины души. Впрочем, отправляться в места не столь отдаленные также не испытываю ни малейшего желания. Дилемма? Вовсе нет, вариантов тут гораздо больше, нежели два.
— Искали мы там многое, — отвечаю посланнику неизвестных персон. — Многое нашли и я, пожалуй, даже смогу показать вам некоторые из находок. Но сами понимаете, что разговаривать исключительно с вами, по сути своей не более чем курьером… Смешно. Да, и не стоит изображать эдакого козырного туза, все равно никто не поверит. А если кто и поверит, то этот «кто‑то» точно не я. Я буду говорить исключительно с тем, кто стоит за вашей широкой, облаченной в мундир спиной. А применять ко мне жесткие меры допроса вы просто не рискнете, пока не исчерпали всех остальных средств убеждения.
— Да что вы его слушаете… Нам за то, что его разговорим, столько обещали! На всю жизнь хватит… — вскинулся было один из майорских спутников, но тут же был остановлен рявканьем непосредственного начальства.
— Сидеть! Таких как он можно на куски порезать, а толку особого не будет. Смешает правду с брехней так, что за год не разберешься. Идиот! Ты на его рожу посмотри!
— А что? — захлопал глазами подчиненный. — Что я сказал?
— Ты, дебил, только что вякнул о том, что тебе ЗАПЛАТИЛИ. Нет, ну с какими кретинами работать приходится… Не понимаешь? Так я поясню! Это же «антиквар», они все там на всю голову больные и презирают до глубины души всех, кто как‑то связан с уважаемыми людьми. Принципиальные они, видишь ли.
— Так это… он ведь сказал, что говорить будет.
— Но теперь точно не с нами, в этом вся гадость, которую ты только мог сделать. Он МОГ БЫ что‑то сказать, если бы посчитал, что мы не связаны ни с кем. Теперь понял? А, с тобой говорить бессмысленно… — он безнадежно махнул рукой в сторону средоточия отсутствия ума и сообразительности, после чего переключил внимание на меня. — Герцог, чтоб тебе сквозь землю провалиться! Хорошо, будет твоей милости тот, с кем ты уж точно поговоришь. Но если и там изворачиваться вздумаешь, то… Не завидую я тебе тогда в общем.
