Юлия Латынина - Сто полей
– Сдается мне, – сказал один из людей Луха хозяину, – что Кукушонок принял близко к сердцу ваши слова.
Лух подумал: «Не мне жалеть, если он пропадет в стеклянной горе, да и басни все это, нету тут никакой дырки на небо».
Охотники, однако, поскакали к старой катальпе.
Ванвейлен закрепил веревку за ствол ближайшего эвкалипта, осторожно съехал в дыру и посветил фонариком. Как он и предполагал, взрыв пробил каменный свод пещеры, – далеко вниз уходила черная лестница, засыпанная грудами сверкающих кристаллов.
Вдруг веревка закачалась и отошла от стены.
– В стеклянный дворец хотите?
Ванвейлен ошеломленно поднял голову.
Наверху стоял Марбод Кукушонок и правой рукой держал веревку, на которой качался Ванвейлен. За спиной колчан, в колчане стрелы с белой соколиной опушкой торчком над головой, и посреди стрел – живой кречет. Птица топорщила крылья, гулькала. Ванвейлену не очень-то понравилось висеть на веревке в руках Киссура.
Киссур поднатужился и выдернул его наверх.
– А раньше тут этой дырки не было.
– Не было, – буркнул Ванвейлен – так стало.
Киссур улыбнулся. Он знал, что колдун найдет заколдованный храм. Он за этим и рассказывал о храме колдуну. Как только чужеземный колдун увидит, как Киссур ищет заколдованный храм, он обязательно заинтересуется этим делом.
– Я с вами, – сообщил Киссур.
– Не боитесь оборотня? – сказал Ванвейлен.
– Сроду того не было, – ответил Киссур, чтобы оборотень съел кого-то днем.
– Тогда принесите факелы, – сказал Ванвейлен.
Глаза Киссура задумчиво сощурились.
Все колдуны очень непоследовательные люди. Сегодня они садятся на облако и летят к богам, а завтра, если им надо идти из одного сельца в другое, месят ногами грязь… Марбод, например, сам видел, как Ванвейлен сшиб мишку карманной молнией, а потом в замке Лахнер Ванвейлен висел на бревне, как окорок, хотя дело шло о его жизни. Говорят, что колдовская сила в колдуне то спит, то бодрствует. Вот и сейчас: колдун намеревался лезть в пещеру без света, полагаясь на колдовской глаз, – а между тем Киссур доподлинно знал, что Ванвейлен видел в темноте хуже цыпленка.
Между тем подъехали другие всадники. Принесли веревки, изготовили факелы.
Отец Адрамет протянул Ванвейлену круглый, как тыква, фонарь, закрытый со всех сторон, и промолвил:
– Я немножко понимаю в горах, господин Ванвейлен. Я не возражаю, чтобы вас считали колдуном. Но вот слышали ли вы взрыв вчера вечером и видите ли эту дырку? Этот взрыв был вызван совершенно естественной причиной, – скоплением горючего воздуха, который иногда бывает в пещерах. Мой вам совет – не ходить в пещере с открытым огнем и не совать лицо к полу, ибо этот воздух стелется по низу и может взорваться опять.
Ванвейлен с охотою взял фонарь и съехал по веревке вниз. Киссур опять замотал веревку за сук и спустился вслед за Ванвейленом.
С первого же взгляда Ванвейлену стало ясно, что отец Адрамет все-таки мало понимал в геологии, ибо карстовая пещера вся обросла горным хрусталем, и принадлежала к тому типу, что называют «хрустальный погреб». Горючего газа в таких пещерах не бывает. Раскрошенные взрывом друзы и гроздья кристаллов заплясали в фонаре, и, едва Ванвейлен прошел несколько шагов, он заметил, что подземный храм был создан людьми, стоявшими на очень высокой степени цивилизации, и прекрасно знавшими законы оптики. Редкие неповрежденные кристаллы складывались в несомненно имевшую – до взрыва – смысл систему зеркал, и сравнительно короткая лестница, ведшая к полуистлевшим дверям, была превращена в почти бесконечную посредством простого оптического трюка: тоннель постепенно и равномерно сужался, и выход был гораздо ниже и уже входа.
Они сошли вниз степенно и осторожно, и распахнули двери.
Когда Марбод вошел в главный зал, он увидел, что хрустальный трон посередине был пуст, а цветы и животные вокруг окаменели. За троном – нефритовые врата в святилище, за вратами верхушки сада, величиной с целое королевство: листва была золотая, груши на деревьях из агата, померанцы из яхонта. И так хитроумно устроил Ятун этот сад, подобный небу, что множество украшенных колонн вставало там, где, казалось, ничего нет, чудились стены там, где их не было, распускались пионы там, где была лишь тьма, плыла черепица в облачных пеленах. Мир был украшен наилучшим образом и являл собой воплощение удачи. Марбод знал, как себя вести: не рвать очарованных яблок, и, что бы над тобой ни делалось, стоять смирно.
Марбод растворил двери в сад:
– Озеро!
Но озеро мелькнуло и пропало. Прокатилась в хлопьях синего тумана яшмовая колесница, распустились и опали хрустальные орхидеи, из углов полезли красномордые твари, глаза как кубышки.
Чужеземец в ужасе схватил Марбода за руку, а потом вдруг сказал непонятное:
– Анаморфные изображения! Многомерные зеркала.
Точно колдун – назвал имена красномордых, и волшебство для него пропало.
Марбод поднял факел повыше:
Головоглазы сгинули, мелькнул лотосовый затон, опять из воды полезло, извиваясь…
– Да. Незаколдованного озера здесь нет, – сказал Кукушонок и вышел.
Они долго ходили по хрустальной пещере, которую древние зодчие превратили во храм: жемчужина изнутри, плетенье цветов и огней, гора как висячий сад. Тысяча Ванвейленов, тысяча Кукушонков, две тысячи факелов: мир, замкнутый снаружи, а изнутри безграничный, как человеческое «я».
Все это было очень красиво, и Ванвейлен полагал, что фокусы храма могли бы собирать богатый урожай с ротозеев галактики, но никакого золота и алмазов Ванвейлен не видел. Храм был ограблен – или эвакуирован – много веков назад, и в нем не было ничего, кроме горного хрусталя и очень занятных миражей, обличавших в конструкторах храма великих умельцев по части световых фокусов. Те, кто делали храм из хрустальной пещеры, знали законы оптики и архитектуры не в пример лучше обитателей поместья, где у челяди в центре мира была кухня, а у господ – трапезная, и по полу в центре мира разбрасывали для тепла солому.
Оставались тайники. Но если Ванвейлен хотел что-нибудь отыскать в этой пещере, ему надо было как-нибудь избавиться от своего спутника. Репутация колдуна была здешним эквивалентом дипломатической неприкосновенности, но он не собирался ее укреплять, демонстрируя перед Киссуром новейшие достижения научно-технической революции.
Они прошли немного и вошли в новый зал: тот постепенно повышался пятью уступами, в которых Ванвейлен после некоторого колебания опознал ступеньки, хотя каждая ступенька была шириной со взлетную полосу. Над ступеньками стоял пустой трон, и под троном валялся череп хомячка.
